Третий шанс_Клекс_№4.

Название: Третий шанс
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Морган рядом бегает…
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: хоррор (давно мечтала), экшен, ангст, hurt/comfort и уже мой любимый – AU, а отсюда – ООС Кларка.
Рейтинг: NC-17
Статус: в процессе
Саммари: у них остался последний шанс… Для кого-то – самый последний.

Предупреждение: изврат получился полный. Предупреждение №2: Ну и среди прочего – ООС Кларка (к этому тоже стоит подготовиться).

Посвящение: ну, ты помнишь, да?


К родителям Кларк вернулся на следующее утро. Они обрадовались ему как родному. Марта долго плакала. Отец трепал по плечу и, пряча на дне строгих глаз осуждение, бормотал, что всё хорошо, главное, мол, ты, сынок, одумался. Сам одумался.
Дела на ферме шли из рук вон плохо. Поневоле напрашивался вывод, что всё семейное хозяйство держалось на Кларке, а с его уходом рухнуло, как карточный домик. Эта подленькая мыслишка нет-нет да и мелькала в Кларковой голове, пока он вкалывал на ферме, как проклятый, стремясь тяжким трудом притупить чувство вины. Он гнал крамольные мысли прочь. Но так уж получилось, что единственной альтернативой им – были мысли о Лексе. И отдельных частях его тела.
И тут Кларку резко становилось не до работы. Тут Кларку резко становилось не до чего. Кроме Лекса. Хотелось мчаться в замок на всех парусах. Сорвать двери. Схватить в охапку. И затрахать до смерти. А потом переквалифицироваться в некрофилы и трахать дальше.
Эти мысли Кларк гнал из головы еще настойчивей предыдущих. Во-первых, они отвлекали его не просто от работы – от искупления, можно сказать. В связи с чем автоматически переходили в разряд «ересь». А после чудотворного возвращения (считай «воскрешения») Лекса Кларк в Бога верил. И даже в чем-то уважал старика.
Во-вторых, Лекс был чертовски занят. Куда-то пропала Хелен (и Кларк не решался спрашивать у любовника – куда же это она вдруг подевалась). Зато объявился Лайонелл. И всё нудел «как хорошо нам, сынок, будет вместе». Теперь Лекс разбирался с полицией, вел переговоры с отцом и пытался поднять свои капиталы из руин. В общем, ему было не до Кларка. И это было обидно. Понятно, но всё равно обидно.
А в-третьих, позиция «сверху» Кларку банально не светила. Даже во время редких – ночных – визитов в замок, когда удавалось затащить Лекса в постель – наследник миллиардной империи и не думал уступать любовнику ведущую роль. Даже валясь с ног от усталости Лекс продолжал командовать парадом. И уломать его на просто «полежать и отдохнуть, пока я тут сам со всем разберусь» ну никак не получилось.
Самое странное – что еще пару недель назад Кларк себя иначе, чем снизу в постели и представлял. Пусть, мол, хоть здесь кто-то обо мне позаботится. А теперь он то и дело строит коварные планы – один нелепей другого – как подмять под себя несгибаемого Лутора. Но в интригах обскакать Лекса мог бы разве что Лайонелл. Так что все «гениальные» планы простого канзасского фермера накрывались медным тазом.
Оставался, конечно, еще вариант «я сильнее». На первый раз он прокатил бы. На первый и последний. Потому что после такого… хм, способа… личная жизнь Лекса была бы для него закрыта навсегда.
Наконец Кларк решил воспользоваться методом Лайонелла. И начал скулить. Сначала ему даже показалось, что помогло.
– Ладно, сегодня будешь сверху.
Размечтался! Ну что ж ты, Лутора не знаешь? И о позе «наездника» тоже, наверно, никогда не слышал… Хорошая поза. Чтоб поиметь самого себя. Мало того, что всё равно страдала именно его филейная часть – так еще и вся прелюдия легла на мускулистые юношеские плечи.
Давно так над Кларком никто не смеялся. Наверно, ему стоило бы психануть, когда он понял в чем подвох. Стать в позу. Послать Лекса куда подальше. Развернуться и гордо уйти.
Но он просто поцеловал своего упрямца. И послал куда подальше гордость и амбиции.
Поцелуи ручейками потекли ниже… и ниже… Опять этот гадский ремень! К черту его! Опускаемся на кровать. Вот так. Ножки пошире. Член в ротик поглубже.
Кларк садится между Лексовых ног. Уже голый. Лекс только хмурится: и когда раздеться успел? Юный Кент похотливо облизывает пальцы. Скользит ими по шее. Груди. Животу. Три влажные дорожки опускаются ниже. Ныряют под яйца. Пальцы входят внутрь. Сначала один. Потому второй. Вот уже третий…
От этого зрелища у Лекса перехватывает дыхание. Кто б мог подумать, что это «невиннейшее дитя» настолько развратно? Лекс вот и не представлял, к примеру. Даже думать себе не позволял, как Кларк может насаживаться на собственные пальцы… А потом этими пальцами обхватить его член… Направить в себя…
Дорогая, я дома!
К черту работу, интриги, отца! Пусть весь мир катится к черту! Пока Кларк рядом – ему никто не нужен. Пока он в Кларке – ему ничто не нужно. Пока есть время… Пока он еще в состоянии думать…
И глядя на чувство чистого незамутненного экстаза, разливающееся по лицу любовника, Кларк забывает о собственных желаниях. Пока Лекс его хочет – поза не имеет значения. Ничего не имеет значения…

Кларк возвращается домой под утро. Зад саднит. Дома ждет каторжный труд и холодная яичница. Не забыть бы, кстати, перетаскать железные листы из сарая. Отец купил еще осенью, чтоб крышу покрыть, да так и валяются до сих пор. Нависают над лестницей. Того и гляди вниз рухнут: перила-то в Кларковой Крепости совсем гнилые стали…
Вместе с железом ждут и друзья – объяснений. Лана нарывается на извинения. Школа тоже под большим вопросом.
Но Кларку почему-то кажется, что жизнь удалась. Наладилась вдруг. А вот Лекс из командировки вернется – и вообще всё будет отлично. Он думает, что всё прекрасно…
Пока не видит перед сараем большую черную машину.
– Меньше всего я ожидал встретить тебя в этом месте.
– Как вы нашли меня?
Кларк впервые обращается к Моргану на «вы». Будто желая поставить между ними как можно больше барьеров.
Старый лис сразу подмечает всё. И возвращение домой в пять утра («На рыбалку ездил, дружок?»). И «ковбойскую» походку («Ай да молодец! Хорошую рыбку, наверно, поймал»). И это холодное «вы». После всех их ночей… Ах ты ж сученыш!
Но Эдж лишь невозмутимо вскидывает правую бровь.
– Где мой пакет?
– Его нет.
Ничего нет. Между ними ничего больше нет. Не нужно быть экстрасенсом, чтоб это понять. И куда только делось? Три месяца строилось на камнях. А рухнуло за три дня… Будто ластиком стерлось.
Моргану хочется встряхнуть хорошенько мальчишку. И выебать из него всю дурь. Вставить по самые гланды, чтобы не вякал всякие глупости.
Или просто обнять. И сказать, что соскучился…
Но Эджу приходится держать лицо. И надеяться на старые проверенные методы. Шантаж, например.
– Полицейские захотят узнать откуда ты.
А в следующую секунду дверца машины летит куда-то в неведомые дали, а сам Морган получает долгожданное объятие. С поправкой на грубость.
– Вы слышали меня? Пакет пропал! И лучше постарайтесь забыть об этом. Садитесь в машину и катитесь обратно в Метрополис. И чтобы я вас не видел здесь. Никогда.
Тело Кэла буквально пышет жаром. А его глаза – яростью. Что с тобой случилось, мой мальчик? Что произошло в этом проклятом Луторкорп? Что произошло… с нами? Или это «мы» – результат моего старческого маразма?
Как и этот страх. Когда Сэд направляет на Кэла пистолет – Моргану вдруг становится страшно. И почему-то не за себя. Он отводит руку охранника почти инстинктивно. Как инстинктивно прикрыла бы ребенка от пули мать. И, осознав это, Морган Эдж впервые в жизни теряется. Откуда такие мысли? Откуда все эти… чувства? Ведь ты не мой ребенок.
Ты вообще не мой…

Морган возвращается вечером. Один, без охраны. Поджидает любовника в сарае. Как влюбленный школьник. Он сам себе противен.
Но Морган уже просто не может иначе.
– За тобой должок.
Кэл резко оборачивается. Мечтательная улыбка на почти детском лице сменяется гримасой ярости. Уродует прекрасные черты, превращая очаровательного мальчишку в какую-то нечеловеческую тварь.
– Я же сказал: у меня нет пакета.
– Ты должен мне минет, Кэл. Верни мне долг и я уйду.
И, может быть, даже найду в себе силы оставить тебя в покое.
Вот только грохну твоего любовника – когда узнаю, кто он. Отрежу ему яйца, сварю с шалфеем и съем на завтрак. Прикольное, кстати, получается блюдо. Шалфей придает мясцу этакий пикантный привкус и особую нежность. Я б и тебя накормил этим деликатесом, мой мальчик. А потом утешил бы после твоей потери… О, как бы я тебя утешил!
– Убирайся.
Ох, мы снова на «ты». За что же мне такая честь?
– Не раньше, чем ты станешь на колени и отсосешь мне до потери сознания.
Мальчишка возникает рядом почти мгновенно. Но прикасаться на этот раз не спешит. Даже жаль.
– Потерю сознания я тебе и так обеспечить могу.
– Ну же, Кэл, вспомни мои уроки. И порадуй папочку.
– Я сказал: ВЫМЕТАЙСЯ!
– Это Луторы, да? Они что-то сделали с тобою…
– Оставь Луторов в покое!
Морган озабоченно хмурит брови:
– Лайонелл…
– К черту Лайонелла!
Кажется, это называется озарение. И оно буквально нисходит на Эджа.
– Александр, – потрясено шепчет мафиозный босс. – Лайонелловский щенок… Кто б мог подумать?
Хана ребенку. Уж его-то он точно грохнет.
Кларк испуганно отшатывается. В глазах почти ужас. Кажется, у мальчишки даже во рту пересохло – он так хрипит:
– Не приближайся к нему.
Моргана затопляет ярость. Ярость и злость. Чертовы Луторы и здесь его обскакали. А ты? Как ты мог, Кэл?! После всего, что я для тебя сделал! После всего, что между нами было! После… Сука ты, Кэл. Как и все шлюхи. Такой же продажный предатель – как все. Я-то думал: ты – особенный. Но ты – как все, слышишь, Кэл? Абсолютно такой же! Продажная блядь!
– Интересно, а как отреагирует твой любовник, когда узнает как ты скучал по нему в его отсутствие? – ядовито шипит Эдж. – Как ты обворовывал его папашу по просьбе своего старого любовника? А? Обрадуется, а?
Эдж уже вопит и брызжет слюной. От злости его буквально колотит.
А Кларка колотит от страха. Потому что уж он-то точно знает, чему обрадуется Лекс. И измена любовника определенно не входит в этот список.
Впервые Эдж по-настоящему пугает его. А еще вызывает ненависть. Чистую ничем не разбавленную ненависть. И гадливость. Красный потный старик. С плешиной и брюшком. С запашком изо рта и трясущимися руками. И вот с этим ты спал? Вот на это ты променял Лекса?!
Страх. Ненависть. Омерзение. Кларк сам не знает – какое из этих чувств заставляет его оттолкнуть старика. Сильно и зло. Как можно дальше. Желательно – вообще из своей жизни. Из их с Лексом жизни.
А дальше всё как в замедленной съемке.
Эдж падает на средний пролет лестницы…
Инстинктивно хватается за перила…
Деревяшки раскачиваются долго… противно скрепят… в стороны брызгают щепки…
…и валятся листы железа…
Вниз.
Один за другим.
Вот первый.
Мимо.
Второй.
Мимо.
Третий…
А пятый – на шею Эджа.
И вслед за листами железа вниз катится голова.
Тук-тук-тук. Задорно подпрыгивает, как детский мячик…

В детском садике детишки –
Все такие шалунишки!
На прогулку вышли дети.
Раз! – несется с горки Гретти…
Шесть! – с мячом играет Петти…

Тук-тук-тук. Голова прыгает мимо Кларка. И замирает у чьих-то ботинок. Сизых лакированных ботинок. Отлично сочетающихся с серыми брюками. И синим пиджаком. Взгляд Кларка подымается выше. И, наконец, замирает. На застывшем лице. И абсолютно пустых глазах. Серых глазах.
Вот только шок в этих глазах никак не вяжется с по-луторовски спокойным голосом:
– Я встретил твоих родителей на шоссе, Кларк. У них спустило колесо, но они просили передать, что через полчаса будут дома.

@темы: Тайны Смолвилля, Третий шанс, Клекс, Фанфикшен

---

Сегодня вечером на небе будут одновременно видны 4 планеты

Сегодня вечером на небе будут одновременно видны четыре планеты: Венера, Марс, Сатурн и Меркурий.
«Парадом планет называют ситуацию, когда несколько планет оказываются достаточно близко друг к другу с точки зрения земного наблюдателя. Говорят, что они «выстраиваются в одну линию», но это чересчур, лучше сказать: «по одну сторону от Солнца», - цитирует РИА Новости старшего научного сотрудника Государственного института имени Штернберга МГУ Владимира Сурдина.
Он отметил, что в СМИ часто связывают эти события с некими апокалиптическими событиями, однако подобные предсказания не имеют под собой никакой почвы.
«Можно не сомневаться, что мы еще не раз услышим такие прогнозы, эксплуатирующие основные инстинкты человека, на втором месте среди которых - страх», - добавил ученый.
Венеру, Марс и Сатурн в дни парада планет можно будет увидеть в созвездии Девы, Меркурий будет ненадолго появляться на небе после заката в соседнем созвездии Льва.
Начиная с 12 августа, к ним начнет присоединяться растущая Луна, и тогда же достигнет пика главное космическое шоу августа - метеорный поток Персеиды, когда за час с неба будут падать сотни метеоров - падающих звезд.

@темы: Страшно подумать, Ссылки

---

Ночью надо спать?_Клекс_PG-13.

Название: Ночью надо спать?
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Кларк/Лекс
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Рейтинг: ну, на PG-13, я думаю, они наработали…
Жанр: драббл, юмор
Размер: мини, очень мини…
Саммари: лови момент, Кларк! Пока тот лежит под твоим одеялом…

Это заказ Juliya_Luthor. Так что, думаю, вы догадались, кому посвящается фик…

Сиквел к фику «Толкование снов».


Голые Лексы Луторы снятся к голым Лексам Луторам в твоей кровати. Кларк теперь это точно знает. Потому что почти голый Лекс как раз лежит в его кровати. И на этот раз Кларку это не снится. Точно не снится. Потому что не спит он! Вот вы смогли бы уснуть в одной постели с полуголым Лутором? А-а-а, то-то же!
Как он здесь очутился? А Лекса его отец выгнал. А отец Кларка приютил. С удовольствием приютил, можно сказать. Уж очень его порадовало, что у кого-то денег сейчас еще меньше, чем у него. Причем этот кто-то – Лутор. Так что он его приютил, да. В сыновней постели. А что было делать? Не на сеновале ж класть… Хотя Джонатан как-то подозрительно и косился на кладовку – но Марта не дала. Постелили в комнате Кларка. Гостевых-то нету…
Не, сначала стелили на полу. Но это же Кларк! Не мог же он допустить, чтоб лучший друг на полу корячился: лег сам. Но тут уже развыступался Лекс. Бедный мой мальчик, вдруг ты заболеешь! Ага, заболеет. Определенно. Вон уже лихорадит.
В итоге пришлось спать вместе. Хотя спать – это громко сказано. Заснешь тут, как же! Ну, про голого Лутора в вашей постели вы еще помните, да?
А всё чертов Лукас – он виноват! Не зря он Кларку с первого взгляда не понравился. Страдай теперь из-за него. Ну, в смысле, переживай за Лекса… друг в беде… в твоей постели… в одних трусах… Даже пижамы с собой не дали, гады! Штанишек там каких-нибудь. Чтоб член прикрыть. Вон, головка из старых «семеек» выглядывает. Розовая такая головка в свободных таких трусах. Кларк одолжил. На смену. А что старые – так оно и к лучшему: вон как просвечивают.
А вот интересно: человеческий член отличается от критонского? А то пацаны в школе меряются всё время – в туалетах, в душевых, один раз даже под окнами директора Вона – а Кларк стесняется. Вдруг там что-то не так? Ну, не как у людей. У Кларка ведь много чего – не как у людей. Может, у него и «петушок» не такой… не пернатый…
Кларк осторожно приподымает простынь, заглядывает себе в трусы. Переводит взгляд на Лекса. Сложно сказать. И термозрение не помогает. Термозрение в таком деле – это вообще какая-то сексуальная фантазия скелета: все эти позвонки, хрящики, брр! Другое дело – на живую. Вон какой у Лекса симпатичный. Розовенький, длинненький, бархатистый… Мягонький, наверно.
Рука мимо воли тянется пощупать. Испуганно замирает в паре миллиметров – и всё-таки дотрагивается кончиком указательного пальца. Не дрейфь, Кларк, ты ж быстро бегаешь, смоешься если что. А пока можно и второй палец… и третий… Да бери в ладонь, чё ты жмешься, как барышня? Чай, ты не Лана, ей-богу! Можно целку не корчить. Отвести осторожно верхнюю плоть… Рассмотреть головку поближе…
Дернулся! Ой, он же дернулся! И тверже стал. И больше. Вот сейчас он даже больше, чем у Кларка. Может, на него еще подышать? Кажется, это приятно – когда на него дышат. Кларк не знает, конечно, на его член еще никто не дышал. Но вот на Лексов он точно надышаться не может.
А если лизнуть? Пацаны говорят: это круто. Ощущения крышесносные. Ну вот просто улет! Кларк, правда, не понял: это когда тебе или когда ты. И у Лекса спросить забыл. Не до того ему из-за брата было. Но, наверно, можно попробовать. Ну, другу лизнуть… Себе он не дотянется. Не Лекса ж будить.
А, может, надо бы разбудить? Разрешение спросить там… или совета… А то как-то чужой член в рот без спросу – нехорошо, наверно, получается. Кларк внимательно всматривается в расслабленное лицо спящего друга. Будить жаль. Он и так намаялся за день. А тут еще Кларк со своими экспериментами.
С другой стороны – можно ж без спросу. А что? Он же не насовсем! Лизнет чуть-чуть – и будет с него. Чай, не сотрется там ничего. Ценного. Он осторожно. Слегка. Может?.. Или не стоит?..
– Слушай, ты там что, знамения ждешь? Ну сколько можно терпеть?
Кларк испуганно встрепенулся. И свалился с кровати. Он бы еще и в дальний угол отполз… Но ноги не слушаются почему-то. И сам дрожит. Странно, а секунду назад было жарко…
Лекс свешивается с кровати.
– Не ушибся? Ну иди сюда – я тебе синячок поцелую.
Кларк хочет сказать, что синяков у него не бывает… Но вовремя прикусывает язык.
Жаль, конечно, что он Лекса разбудил. Но с другой стороны – классно, что тот таки проснулся.

Всё-таки Лекс – человек слова: и поцеловал, и погладил, и даже подул. Ребята были правы: когда тебе – это круто. Крышесносно. Ну вот просто улет! Впрочем, когда ты – это тоже неплохо. Потому что Лекс на вкус как розовое варенье. И вообще, он таким с Кларком никогда еще не был. Таким открытым, легким, живым. Настоящим…
Классная выдалась ночь. Кларк ни о чем не жалеет. Разве что о подушке. Как теперь объяснить маме, почему от нее одни перья остались, а наволочка – вся в лоскуты? Кларк боится, что оправдания «я слишком громко кричу при оргазме» или «у Лекса слишком юркий язык» тут не прокатят…
Значит, придется притащить какой-нибудь кляп из сарая…

@темы: Тайны Смолвилля, Сон в руку, Клекс, Фанфикшен

---

Третий шанс_Клекс_№3.

Название: Третий шанс
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Морган рядом бегает…
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: хоррор (давно мечтала), экшен, ангст, hurt/comfort и уже мой любимый – AU, а отсюда – ООС Кларка.
Рейтинг: NC-17
Статус: в процессе
Саммари: у них остался последний шанс… Для кого-то – самый последний.

Предупреждение: изврат получился полный. Предупреждение №2: Ну и среди прочего – ООС Кларка (к этому тоже стоит подготовиться).

Посвящение: для Juliya_Luthor


Люди трындят, что самая важная любовь в жизни человека – первая. Фигня всё это! Первая любовь – как первый блин. Как всякое тесто вредно для желудка и фигуры. И вообще не каждому по нутру…
Первая любовь. Зачастую глупость страшная. И не ценится она ни фига, неправда! Потому что ценится что-то только в сравнении. А с чем ее сравнивать-то, если она первая?
Первая любовь, ха! Идеализация и тупая ностальгия – ничего более. И на хрен не сдалась Моргану Эджу первая любовь!
Ему последняя нужна.
Его последняя любовь. Другой уже не будет. Поэтому так и ценится вот эта… последняя попытка… Последняя возможность быть счастливым…
И пусть попытка эта попахивает мазохизмом, плюет на правила и дерзит без меры – но что с него взять, с дурного мальчишки? Глупый ведь еще… И такой… щенок.
Ну где его носит вторые сутки?! Морган волосы на яйцах рвать готов. На голове – еще нет. Там и так немного осталось. Лучше на яйцах… Хотя там больнее. Не больнее, впрочем, чем мысль, что он больше никогда не увидит своего любовника. Своего ли? С кем ты спутался, Кэл? Ты спутался с кем-то? Может, ты прямо сейчас хохочешь надо мной, трахая какую-нибудь молоденькую блядь? А, сука?!
Или валяешься на одном из складов Луторкорп – избитый до смерти...
Ну где ты, малыш?
Морган Эдж никогда никого не боялся. Никого и не за кого. Даже за себя особо не переживал. Всю жизнь пройдя по лезвию ножа, он слишком привык к постоянной опасности, чтобы ее бояться.
Но сейчас он боится. Он боится за Кэла. Он боится настолько, что готов идти на поклон к этому ублюдочному выродку Лутору. К выродку, которого он ненавидит.
Ради дурачка, которого любит.

Оказывается, Лекс не просто так шлялся вокруг Луторкорп-Плаза. Хотя чему удивляться: что Луторы делают просто так? Но Лекс! Этот придурок собирался прибить родного папашу. Даже пистолет с собой притащил. Незаряженный, правда. Смущенно потупив глаза, он признался, что на патроны денег не хватило. Ну, хорош! Что родного отца убить собирался – это он не стесняется, а что деньги кончились – тут он готов сквозь землю провалиться. Господи, Кэл, с кем ты связался?
Хотя поздно пить зеленку, если в мозгах пуля. А в сердце – Лутор. Засел там как заноза. И не вытащишь ничем. Да и не хочется вытаскивать, по правде говоря.
А хочется… Хочется тебе… Так, Кэл, спокойно. Не в подворотне же? Это ж Лекс всё-таки! Не Эдж какой-нибудь. Тут нужны более… благоприятные условия… кровать хотя бы. И лучше больничная, потому что Лекс того и гляди от измождения свалится.
Не хочешь в больницу? Ну, тогда в замок. Хорошие там условия. Ага, и для лечения тоже. Поправишь здоровье и встретишься с папкой на своей территории.
А я за тобой поухаживаю. Лечебный массаж, к примеру. Ты как, массаж-то любишь?
Я странный? Что ты, Лекс, это я еще нормальный. Вот оправишься немного – тогда и покажу тебе, насколько я… странный…

Первым делом Лекс выставил из дому жену. И вот ей-богу, это был лучший момент в жизни Кларка. Когда эта сучка выскочила из комнаты, будто за ней черти гонятся. Эх, подпалить бы ей корму! Да Лекс рядом. Ладно, пусть живет. Кэл сегодня добрый. Кэл сегодня с Лексом. А Лекс очень… благоприятно действует на Кэла…
Особенно, когда смотрит вот так. Жаль только, что улыбается грустно. О чем ты грустишь, Лекс? По сучке своей страдаешь?
– Тебе, наверно, домой пора.
Кэл недобро щурится. Спешишь меня спровадить, чтоб напиться из-за этой бляди в гордом одиночестве? Пострадать охота? Так я другой способ знаю.
Он решительно подходит к другу. А курточка-то у нас ветхая… И ремня в брюках нету… Вот тут порвать слегка… И рядом стол как по заказу…
Но Лекс вдруг сам шагает навстречу. И виснет у друга на шее. Кэл замирает. Вот черт! Спутал ему все планы своим припадком нежности. Впрочем, это же Лутор. Путать чужие планы – его жизненное кредо.
А, может, и не спутал… Может, скорректировал слегка… Под толстовочкой-то у нас ничего. Голая кожа. Горячая. Гладкая. Кожа. С послевкусием оливок. Рука сама сжимается на лексовой талии. И притискивает крепче. Вторая рука уже на лопатках. А носом уткнуться в шею. Нащупать губами солнечное сплетение.
– Нам нужно поговорить, Кларк.
Нет! Ну нет же! Хватить ломать мне планы, Лутор!
– Я должен был тебе еще тогда…
О да, ты задолжал мне чертову прорву оргазмов! Еще тогда…
– …объяснить.
– Может, потом?
– Нет, я… Я очень много думал там, на острове… У меня было много времени для расстановки жизненных приоритетов… Знаешь, там я впервые столкнулся с собственным бессилием. Там впервые оказалось, что я тоже в состоянии испытывать страх. Отчаяние. Безысходность. Знаешь, а ведь все наше бытие – это лишь экзистенциональное существование…
Нет, блядь, не знает! Он половину слов, из тех, что произносит Лекс, не знает.
Зато знает, что у него стояк. Так, пора кончать этот треп.
– Ты хочешь сказать, что на острове думал обо мне? – Кэл раздраженно перебивает болтовню друга.
– Ну… да.
– И пришел к выводу, что я вхожу в перечень твоих жизненных приоритетов?
– Ну… да.
– Вот только не знаешь, как я к этому отнесусь?
– Ну… да.
– Похоже, других ответов в твоем лексиконе нету. Попробуем этим воспользоваться, – губы Кэла растягиваются в его фирменную улыбку. Чеширский кот-минетчик, мать его. – Я хочу тебе отсосать. Ты не против?
– Ну-у-у…
– А где же «да»?
– Я…
– А вот дальше не надо. Мне надоели сомнения, Лекс. И твоя луторовская броня у меня в печенках, – он толкает друга назад. Лекс полупадает на стол. И замирает, боясь пошевелиться. А вот Кэл не боится. Кэл наступает. – Ты вечно застегнут наглухо. На все пуговицы. На все застежки. А мне нравится, когда ты без ремня. А еще лучше – без штанов.
В следующую секунду брюки летят куда-то в угол. Ветхое убогое тряпье, Кэл и не такое рвал. Трусы спустить на щиколотки, заодно спутав ноги. Предупреждающе зыркнуть глазами из-под челки.
И вобрать сразу целиком. По самые яйца – ему. По самые гланды – себе. С сожалением выпустить немного. И радостно вобрать снова. Насаживаться раз за разом. Трахая собственный рот чужим членом. Чтоб чужая головка щекотала нёбо. Выписывала восьмерки на внутренних поверхностях щек. Чтоб обвивать ствол языком. Мешать смегму со слюною. И жаждать, жаждать, жаждать…
Его. Его мыслей. Его чувств. Его желаний. Его самого.
И только для себя.
Кэл всасывает член еще разок. И со звонким чмоком выпускает. Чтоб тут же обхватить рукою. А самому потянуться вверх. Лечь животом на живот Лекса. Левой рукой оперевшись за его плечом. Правой по-прежнему скользя по стволу. И чтоб большой палец поигрывал с головкой.
А глаза смотрели прямо в глаза. Зеленые в серые. Жаждущие и желанные. Если в глазах можно прочесть ответ на любой вопрос, скажи-ка мне, Лекс…
– Так я не расслышал: ты согласен?
– ДА-А-А-А-А!!!

Долгое время тишину кабинета наполняет лишь прерывистое дыхание Лекса. А вот Кэл наоборот дышит легко и спокойно. Удовлетворенно. Будто это ему сегодня сделали лучший минет в его жизни. И теперь он этой жизнью абсолютно доволен.
– Наверно, тебе всё-таки пора домой, – вот только на этот раз Лекс не скрывает сожаления. И пальцы из смоляных прядей друга – хм, уже любовника – убирать не спешит.
– Я могу остаться, – Кэл хмыкает: – Ты даже не знаешь, сколько всего я могу.
– Ты мне расскажешь… потом… Ты ведь расскажешь?
– Тебе? Да, тебе, пожалуй, расскажу. Если ты скажешь мне… Ты б женился на ней… если б я признался в своих чувствах – тогда?
Пальцы на миг замирают – и продолжают свой расслабляющий танец.
– Если б ты мне признался… Тогда… Тогда я б женился на ней еще быстрее.
Тело Кэла деревенеет. А потом покрывается ледяной коркой. Ну и чего ты еще, криптонский уродец, ждал?
В следующую секунду он уже на другом конце комнаты. Яростно вертит на пальце чертово кольцо. Дурацкий метеорит! Какой с тебя толк – если мне всё еще больно?! Если мне охуительно больно, мать твою!
– Кларк, – что-то в тихом шепоте Лекса мешает Кэлу развернуться и прямо сейчас рвануть куда-нибудь на Аляску.
Но тихий шепот не уменьшает боли. И метеорит не помогает. Придется пользоваться старыми проверенными средствами:
– Надо полагать, минет она делала лучше?
– Она каким-то образом узнала, что твоя кровь – панацея от всех бед. И предложила моему отцу пару унций на пробу.
Кэл растерянно замирает. Хелен? Милая малышка Хелен? Косила под Алукарда?
– Я не видел другого способа заткнуть ей рот. Ты же знаешь отношение Луторов к шантажистам. Поэтому я не мог предложить ей деньги. Да и толку: у моего отца их не меньше, – Лекс оправдывается впервые в жизни. Пытается точнее. Но судя по прояснившимся глазам Кларка – у него неплохо выходит. – Поэтому я и попытался… сыграть на ее чувствах… Вот только она меня обыграла. В том смысле, что ударила первой. Сговорилась с отцом у меня за спиной… Там, на острове, я больше всего боялся, что ты уже в одной из отцовских лабораторий…
Кажется, Лекс на грани истерики. Зато Кэл на грани оргазма. Потому что это чертовски смахивает на любовь. По-луторовски.
Кэл осторожно подходит ближе:
– Ш-ш-ш, – и нежно притягивает Лекса к себе. Прижимает к груди. Ласково гладит по спине. – Всё кончилось. Всё хорошо. Я рядом. Я теперь всегда буду рядом.
Когда через пару минут они наконец перебираются в спальню – ненужное кольцо остается валяться на столике в кабинете.

– У меня есть доказательства. И помни: закон о сроках давности к убийцам не применяется. У тебя 24 часа, чтобы вернуть мне ампулу.
Старый любовник – очередная ошибка юности – сегодня противен Моргану как никогда. Визит в Луторкорп оставляет чувство мерзкой брезгливости на душе. Если, конечно, у него есть душа. Впрочем, у Лайонелла ее тоже нет.
Как нет и Кэла – иначе старый хрен не преминул бы похвастаться.
И чертова ампула куда-то подевалась. Теперь «Львеночек» скалит зубы, а ты грызешь ногти. Потому что «Львеночек» свое обещание выполнит. Прошли те времена, когда ты мог заткнуть его поцелуем, разложить на столе и одним трахом решить все проблемы. Теперь «Львеночек» предпочитает трахать сам. А тебе свою жопу подставлять совсем неохота. Всю жизнь прожить по принципам – чтоб под сраку лет опуститься по полной?! Ты ж самого себя уважать перестанешь…
Эдж устало проводит ладонью по лицу. Досадливо морщит лоб. И косится в угол – на скотч. Надо бы снять напряжение. Кэла б сейчас сюда с его должком! И с ампулой заодно. Мальчишка нужен ему как никогда.
А самое блядское – что он нужен ему не только для дела. Впервые в жизни Морган Эдж нуждается в другом человеке просто так. Для души, мать ее!
И это даже пугает.
Сэд замирает на пороге, не решаясь потревожить босса: после исчезновения этой блядовитой выскочки тот сам не свой, может сорваться по малейшему поводу. Или вообще без него.
– В чем дело?
Сэд морщится, как от лимона без виски. И досадливо трет татуировку на шее. Он предпочел бы не сообщать боссу это новость, но…
– Мы нашли его, босс. Один из толкачей надыбал его в скидальнике неподалеку…

@темы: Тайны Смолвилля, Третий шанс, Клекс, Фанфикшен

---

Выпросила у Gatanio...

04.08.2010 в 15:26

Пишет  Gatanio:

Сумерки по нашему)))))))

Это Надо видеть

Twinklight / Сумерки (гей-порно пародия)

Дальше интереснее, я обесчаю))))))

Год производства: 2010 г.
Страна: USA
Жанр: Oral/Anal Sex, Twinks (Young Meat),
Theme: Parody, Theme: Vampires, Threesomes
Продолжительность: 01:41:39
Режиссер: Afton Nills
Студия: Xtreme Productions
В ролях: Krys Perez, Skyler Bleu, Jayden Ellis,
Preston Andrews, J.T. Wreck, Brice Carson, Levon Meeks,
Rad Matthews, Darin, Ethan Storm, Dustin Revees, Aidan Chase
Описание: Немного переделанная история в стиле Сумерек) Тут Белла намного симпатичнее)
Я не умею с английски переводить так, что вот:
-Twinklight is a dramatic and graphic expose on the secrets, horrors and sexual fantasies of vampires. Watch as these young and deadly monsters take whatever pleasures they desire, reveling in a world of unrestrained gratification and hardcore twink fucking.
In this highly anticipated feature film Billa is an innocent twink searching for a new beginning. What he finds is the dark and dangerous world of vampires; an erotic and cryptic society filled with fucking and blood sucking. Billa spirals deeper into the underworld as he falls for the forbidden but irresistible Edmund, a strong and powerful vampire. It is a hot and exhilarating journey that will leave you emotionally moved and wildly aroused.
Extensive bonus features include hilarious set bloopers, extended scenes with hardcore action and a sexy photo slideshow. Also don't miss the revealing actor interviews filled with gossip about what went on between the gorgeous cast of
Трейлер

Очень даже ничего вышло) Мальчики молодцы, хорошо своим делом занимаются Зубки у них токо смешные
Тут можно рассмотреть получше трейлер, актёров, и пару сценок в фото))

Качаем с торрента ( для этого нужна регистрация) возможно где то есть есчё, я не искала)
ТЫК
Приятного вам просмотра

Лично мне интересно - гей-пародия на «Смолвиль» есть? По-моему, они давно напрашиваются

@темы: Страшно подумать, Ссылки

---

Люблю подарки я...

04.08.2010 в 00:19

Пишет  Juliya_Luthor:

Адлекс!

Клекс, Клекс... а пшел он!
Ты, Кларки, Лекса не достоин, поэтому тебе, а не Лекса.

Теперь миром правит Адлекс!!!!

Название: Sweet Dreams
Автор: Juliya_Luthor
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс / Адам Найт
Дисклеймер: Та ради бога!
Жанр: Романтика
Рейтинг: Никакой (романтика, всеж!)

Посвящение: Посвящаю  dora_night_ru, за то, что она у нас есть!!!

А ты, красно-синий, страдай тут в одиночестве!

И нефиг на меня так пялиться! Профукал свое счастье - прыгай отсюда боком.

@темы: подарочное, Тайны Смолвилля, Чужой Арт, Клекс, Ссылки

---

Третий шанс_Клекс_№2.

Название: Третий шанс
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Морган рядом бегает…
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: хоррор (давно мечтала), экшен, ангст, hurt/comfort и уже мой любимый – AU, а отсюда – ООС Кларка.
Рейтинг: NC-17
Саммари: у них остался последний шанс… Для кого-то – самый последний.
Статус: в процессе
Предупреждение: изврат получился полный.
Предупреждение №2: Ну и среди прочего – ООС Кларка (к этому тоже стоит подготовиться).

Посвящение: для Juliya_Luthor


Кэл без проблем проникает в здание. Без труда попадает в вентиляцию. Без лишних усилий залазит на 60-й этаж. А нужный кабинет – так и вовсе без замка. Сейф? Плевое дело.
Отчего же тогда так щемит внутри? Откуда это… предчувствие?
На что ты надеялся, Кларк, стремясь попасть в Луторкорп? И не говори, что ты шел за деньгами. Если ты просто хотел… развлечься? Тогда что тебя не устраивает? Здесь нет охраны, камер слежения, коварных ловушек…
И от Лекса тоже – ничего здесь нет. Лайонелл Лутор даже фотографии сына в кабинете не хранит. Здесь Лексом даже не пахнет. Хотя… Кларк проводит рукой по итальянской коже дивана. Лекс иногда пахнул вот так: солнечной кожей с послевкусием оливок. А сама его кожа пахла чем-то цветочным… совсем немужским… но таким гармоничным…
Кэл с удивлением рассматривает оставшийся в руке отломанный подлокотник. Иногда он забывает, насколько силен. Но еще реже ему удается забыть – что воспоминания сильнее него.
Он думал: всё прошло. Он думал: всё забылось. Стерлось похотливым языком Моргана Эджа. И запах цветочных лепестков перебит запахом табачных листьев.
Тогда зачем он приперся сюда?! Зачем обнюхивает здесь каждую щель, словно собака, потерявшая хозяина? Сдох твой хозяин, псина. И даже гроба от него не осталось. Толку было ходить на похороны. Любоваться пресным лицом его женушки. Кривиться от лицемерных речей папашки.
И мучиться, мучиться, мучиться… Изводить себя мыслью: а если бы ты… был тогда посмелее… Он женился б на ней – если б у тебя хватило духу разложить его на одном из этих чертовых итальянских диванов?
Фермер-невежда и гений-миллионер. Кто кого. Делайте ваши ставки. Ставок больше нет. Ни черта больше нет, слышишь?! Не ты его и не он тебя – судьба поимела вас обоих. Тебя – седым стариканом. Его – обломком самолета. И уже ничего не исправишь…
Но ты всё равно кружишь рядом, будто стервятник, почуявший кровь. Не замечая, что кровь-то твоя. Ты наматываешь круги по собственному следу. Кровавому следу воспоминаний. Терзаний. Желаний. Несбывшихся надежд. И всё еще хочешь чего-то…
Когда-то давно, еще в прошлой жизни, ты хотел красивых ухаживаний красивого принца. Лекс в отличие от тебя, деревенского увальня, красиво ухаживать умел. Даже тебя научить пытался. И не понимал совсем (или только делал вид, что не понимает), что ты не теории от него ждешь. Тебе от него действия нужны. И когда по утрам ты отводишь верхнюю плоть, раздразнивая головку – ты совсем не голубя мира себе представляешь.
Когда родители поняли, насколько ты силен – они испугались. Теперь-то ты точно это знаешь. И бросились искать щит. Но порой тебе кажется, что всё-таки меч. Огромный острый меч, которым они подрезали тебе крылья. Чтоб не летал куда не надо. На твою нечеловеческую физическую силу они накинули человеческий моральный поводок. Вдолбили в голову сотни дурацких правил. Не убий. Не укради. Почитай родителей…
И ты загибался под ними всю свою сознательную жизнь. Под сводом правил, выполнить которые разом не под силу не одному человеку. Ну не Христос же ты, ей-богу!
А тебе хотелось свободы. Полета, быть может. А тебе хотелось быть как все – не потому, что сила твоя тебя не устраивала… а потому что ответственность за эту силу пугала. Тебе же шестнадцать лет! Тебя волнуют видеоигры и секс. А не Спасение и Долг. И вечные догматы. Въевшиеся в кожу глубже, чем отцовский знак на груди… Кто на самом деле покалечил тебя сильнее – Джонатан или Джор? Что страшнее – шрам на теле или в душе?
Плевать! Ты готов хоть сам себя исполосовать! Хоть насквозь проткнуть! Лишь бы избавиться от нее. Чертовой ответственности. За всех и вся. Везде и всегда. Избавится от того, что должен всем – за хуй собачий.
А тебе хотелось свободы.
А тебе хоть в сексе хотелось свободы. Чтоб хоть здесь кто-то взял ответственность на себя…
Лекс. Он мог бы. Он это любил. Принимать решения. Править балом. Недаром впервые надев перстень – ты первым делом бросился к нему. Он, в отличие от шестнадцатилетнего мальчишки, точно знал, как стоит пользоваться силой… Вот только поделиться знаниями не захотел. Может, оно и к лучшему? Многие знания – многие беды…
А вот Морган с тобой поделился. И ответственность взял. Да и не только ее. Он и тебя берет каждую ночь. Раз за разом вколачивается в юное тело. Будто пропитать тебя собственной спермой хочет.
А вот чего хочешь ты? Закрывая глаза, о чем ты мечтаешь? Прикрой их прямо сейчас. Вдохни этот запах. Представь, что он рядом. Входит в кабинет. Подходит сзади. Это его рука властно дергает молнию. Жадно скользит внутрь. Это он толкает тебя на диван. Грубо ставит раком. Где там его стеклянные бутылки из-под минералки? Голубые. Рифленые. Толстенькие. Гладенькие.
Болезненные.
Это не пальцы, нет! Это горлышко бутылки ввинчивается в тебя раз за разом. Глубже – за то, что отдал без борьбы какой-то сучке. Сильнее – за то, что не спас. Резче – за то, что предал. За то, что променял цветочный луг на свалку. Ради сомнительного опыта и по сути ненужных знаний. За то, что не понял ни черта из того, чему ты меня учил. И может быть… всего лишь может быть – за то, что я тебя не дождался…
Глубже! Сильнее! Резче! До крови. До стона. До крика. Чтоб от боли рвать обивку зубами. Чтоб физическая боль хотя бы чуть-чуть притупила боль воспоминаний.
Глубже! Сильнее! Резче! Так – как Эдж никогда не сможет.
А Лекс – уже никогда не сделает…

На Кэле как на собаке. Поэтому уже через пять минут он снова бодр и свеж. А что трусы в крови – так дома застирает. Не выкинет, нет. Вдолбленная Мартой бережливость навеки въелась под кожу. Постирает и высушит. В крайнем случае – на тряпки пойдет. Сервант там протереть. Или сцепление у байка.
Еще минута – на сейф. И семь минут – на выход. А теперь вразвалочку домой. Можно было б быстрее. Вот только к Эджу он сегодня совсем не торопится. Не тот у него хуй – который он с удовольствием бы взял в рот. Провел язычком по стволу… Сжал сильнее губами… Кончиком языка лаская это «эскимо»…
Черт! Хоть заходи в ближайшую подворотню. Хотя рядом с Луторкорп-Плаза подворотню найдешь вряд ли. Центр города, мать его ити!
Может, сюда свернуть? А что? Неплохое местечко. А этого бомжа за его дурацкий капюшон и…
Кэл отступает. Совсем. А Кларк не верит своим глазам. Какие странные бомжи водятся в подворотнях возле Луторкорп… Какие-то совсем неправильные бомжи… Которые смотрят на тебя, как на ангела. Несмотря на то, что только что в твоих мыслях они оттрахали тебя, как бесы.
– Лекс?
И как-то верится сразу. Это непонятно. Непостижимо. Невероятно. И ты не хрена не понимаешь как и почему… Но как-то верится сразу.
– Лекс!
И он вдруг улыбается тебе. Как будто не было предательства и лжи. А он вдруг улыбается тебе, как улыбаются, заслышав аромат любимого цветка. И хитро щурит серые глаза:
– Стоило торчать три месяца на диком острове, чтобы увидеть удивление на твоем лице…
– Боже! – и ты действительно впервые в жизни веришь в Бога.

@темы: Тайны Смолвилля, Третий шанс, Клекс, Фанфикшен

---

ПОДАРОК ДЛЯ JULIYA_LUTHOR

Название: Третий шанс
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Морган рядом бегает…
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: хоррор (давно мечтала), экшен, ангст, hurt/comfort и уже мой любимый – AU, а отсюда – ООС Кларка. Надеюсь, ничего не забыла
Рейтинг: NC-17
Статус: в процессе
Саммари: ну, мне заказывали: «Кое-как пережив первую Лексову женитьбу (списав весь эффект просто на метеориты в крови Дезире), Кларк получил себе нервный срыв от второй его женитьбы. Хелен не метеоритный фрик, Лекс на ней женится - значит там любофффь настоящая, и Кларку не светит. Парень в истерике (жизнь не удалась, счастье не для меня, я урод и никому не нужен) натягивает кольцо и бежит куда-глаза-глядят-в-Метрополис (и дальше все по фильму, не важно).
Тут Лекс, который женится на Хелен только потому что считает, что любовь Кларка ему не светит 100% и надо пытаться "жить дальше" (ну, или как-то так ), понимает, что чуйства его взаимны. Он аннулирует женитьбу (или сразу подает на развод, или просто не доходит до алтаря) и бежит за Кларком. Ищет его, Кларк прячется, потому что думает, что Лекс это так просто - из жалости. Наконец-то Лекс ловит Кларка где-нибудь в темном безлюдном месте, между мальчиками происходит объяснение, примирение и тру-ля-ля! Хеппи-энд и все счастливы»
Предупреждение: изврат получился полный. Прости, родная! Не понравится – будем что-то решать…
Предупреждение №2: Ну и среди прочего – ООС Кларка (к этому тоже стоит подготовиться).

Посвящение: для Juliya_Luthor. Прости, к тому времени, как я добралась до твоего заказа – концепция неисправимо поменялась. Я боюсь, что ты меня прибьешь за такое видение твоего «пожелания»… Но всё равно делаю по-своему…


Мужчина властно провел рукой по гладкой спине молодого любовника. Узловатые мозолистые пальцы с упоением пробежались по рельефно очерченным мышцам. Пересчитали позвонки. Слегка надавили на копчик. И скользнули в промежность. Покружили вокруг сфинктера. Поиграли с волосками.
Вздох. Еле слышный. И юноша лишь сильнее стискивает зубы.
Мужчина ухмыляется. Ты красив, как бог, мой юный любовник. Но как же у тебя мало опыта! Совсем мало опыта в этих делах…
Широкие ладони обхватывают полушария. Мнут. Массируют. Раздвигают. Для языка. Дерзкого властного языка. Такого же властного как его обладатель. Пройтись по розовым стенкам. Закрутить спиральку вокруг ануса. Скользнуть внутрь.
На этот раз вздох громче. Почти стон. Почти просьба. Но нет. Еще нет. Еще можно терпеть…
Язык толкается внутрь. Пробует мальчишку на вкус. Есть в нем что-то… кунжутное… Что-то запретное… Неземное. Язык осторожно раздвигает стенки. Толкается внутрь. Отвоевывая у мышц каждый миллиметр. Всё глубже и дальше. Еще и еще.
Стон. На этот раз это определенно стон. И легкая дрожь по спине.
Да, вот так, мой мальчик. Только так. Только для меня. Только со мной. Я – большой собственник. А ты – большой упрямец. Дрожишь, но не сдаешься?
Язык выскальзывает из глубин и, не отрываясь от гладенькой кожи, скользит вниз. Ласкает промежность. Теперь – дыхание. Горячим дыханием по яичкам. А теперь заглотить. Сначала одно. Теперь другое. Обсосать эти конфетки. Носом лаская промежность. Одно. Второе. Помассировать губами. И снова. Одно. Второе. А к члену – ни-ни!
На этот раз стон получается каким-то… злобным. Ну-ну, малыш, ты же сам хотел поиграть. Ты ведь не думал, что папочка наиграется так быстро? На твоем члене уже каждая вена набухла желанием. Промежность блестит от слюны. Заманчиво манит приоткрытый анус. Но папочка еще не наигрался. Терпи, малыш. Терпи – или моли о пощаде.
Легонько подуть. Поцеловать каждую мурашку. Снова скользнуть языком. Глубже. И дальше. И снова.
– Хватит, – юноша раздраженно переворачивается на спину. – Мне надоело, – бурчат обиженно надутые губки. Сочные мягкие губки. – Будет тебе минет. Трахни меня наконец!
Чертов ублюдок! Его уж трясет от желания – а всё командует. Проучить бы тебя! Чтоб неделю сидеть не смог. Да ведь только на тебе всё, как на собаке. И ведешь ты себя – как сучка в течке.
Ну а ты – кобель, старый дурак. Который перед этой сучкой устоять не может. Спешишь поймать момент. И поймать на слове. Спешить – любить. Пока можешь.
Пока он позволяет тебе.
От злости мужчина слишком резко входит в тело юного любовника. Но тот даже не вскрикивает. Морщится только. И ерзает, подстраиваясь под партнера. Вот так. Еще немного… И качнуть бедрами навстречу.
Когда юноша начинает подмахивать, у мужчины вконец сносит крышу. Ну и что ты там болтал про опыт, старый придурок? Вся твоя выдержка разбилась на хрен о бедра развратного молодчика. Подмахивающего тебе со всей прытью юности. Со всем ее азартом.
Член впивается в тело любовника по самое основание. Звонко шлепают яйца. Член юноши горячо скользит по уже наметившемуся брюшку любовника. Оставляя скользкий терпкий след похоти. Вычерчивает странные следы.
Мужчина тяжело дышит. Он раскраснелся. Вспотел. Теряет ритм. Шлепки выходят невпопад. Мелодия слияния превращается в какофонию соития. Но он продолжает вколачиваться в юное тело. Раз за разом. Глубже и глубже. Еще…
Капли пота падают парню на грудь. Мужчина трясет слипшимися волосами, стараясь откинуть с глаз мокрые пряди. Чтоб не мешали смотреть. Смотреть и видеть. Каждую черточку. Каждый нюанс на лице. Каждую эмоцию, промелькнувшую на дне нефритовых глаз. Каждый стон, слетевший с губ. И как белые зубы прикусывают эти сладко-развратные губы. И как он зажмуривается…
Он всегда закрывает глаза прежде, чем кончить. И никакой опыт, никакие игры не способны отучить его от этой привычки. Он только сильнее смежает веки. И прикусывает губу до крови.
Мужчине хочется верить, что это просто привычка. Или даже смущение – чем черт не шутит? Может, он молится в этот момент, благодаря Небеса за ниспосланного ему любовника – столь опытного и щедрого? Да пусть хоть задачки по геометрии решает!
Но чертов опыт настойчиво шепчет мужчине, что чаще всего так сильно прикусывают губы – когда на языке бьется чужое имя. А глаза закрывают – чтоб лучше увидеть его обладателя.
Ярость застилает глаза кровавой пеленой. Он толкается так сильно, будто стремится разорвать юношу надвое. И забрать себе хотя бы половину. Но вместо этого – отдает всего себя. Выплескивает в него собственную душу. И падает, падает, падает…
Потому что этот мальчишка как пропасть. И когда-нибудь он его поглотит.

Глава Метрополисской мафии выходит из душа медленно, не торопясь. Обтирается полотенцем, не сводя глаз с постели. Любовник лежит как ни в чем не бывало. Выставив напоказ расстраханный анус. Из которого до сих нет-нет да и подтекает сперма Эджа. Но Кэл и глазом не ведет. Щурится, как довольный котяра. И лениво ласкает аккуратненькие соски. Уже сморщенные и потемневшие. Но член еще вялый. Апатично лежит у левого бедра, поблескивая бордовой головкой. А, вот – дернулся! Слегка. Даже как-то нехотя, что ли. Что, блядь, не натрахался еще? Плохо тебя мистер Эдж отымел? Добавки охота?
– Может, продолжим? – таким тоном обычно старые девы просят им хлеб за завтраком передать.
Но Морган заводится так – будто Кэл ему только что стриптиз станцевал. У-у-у, сученыш!
– Извини, малыш, – он хочет, чтоб голос звучал снисходительно, но всё портит сожаление – искреннее сожаление – и какая-то старческая печаль. Стареешь, Эдж. Еще чуть-чуть и ты его не удержишь. – На сегодняшний вечер у нас другие планы.
– А как же мой проигрыш? – хитро щурится Кэл.
– Потом отработаешь, – Эджу хочется растянуть удовольствие. Сама мысль, что теперь мальчишку можно поставить на колени… в любое время… в любом месте… Малыш никогда не страдал предрассудками. И никогда не отсасывал ему раньше. А теперь будет.
У Моргана снова сбивается дыхание. Он без всяких зеркал знает, чувствует просто – как горят похотливым светом его подслеповатые глазки. И почти решается прямо сейчас… Но нет! Дело прежде всего.
– У меня для тебя пока другая работа, – и тыкает пальцем на комод. – Там адрес. И расписание охраны. Желательно, чтоб всё было сделано прямо сегодня.
Кэл неохотно встает. Подходит к комоду, не обращая внимания на потеки чужой спермы, размазывающиеся по ногам. Небрежно подымает бумажный прямоугольник.
– Луторкорп-Плаза? Офис Лайонелла Лутора?
– Это в тягость?
Губы любовника – задолжавшего ему отныне минет – расплываются порочной улыбкой:
– Не-е-ет. Это в удовольствие.

@настроение: Блин, на кой я опять в это ввязываюсь? Ведь знаю же, что мини не отделаюсь! Кто-нибудь прибейте меня, пока сама не повесилась...

@темы: Тайны Смолвилля, Третий шанс, Клекс, Фанфикшен

---

Сон в руку

Название: Толкование снов
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: отсутствует как данность
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Рейтинг: мои герои таким не болеют…
Жанр: драббл, юмор
Размер: мини, очень мини…
Саммари: что означают сны?


К завтраку Кларк спустился угрюмый и злой. «Дум мрачных полн», – как сказала бы Хлоя. И бросилась бы выпытывать что случилось. Так что, пожалуй, Кларку повезло, что ее нет рядом.
Зато рядом есть Марта.
– …я к тебе обращаюсь, Кларк Кент!
– А? – встрепенулся подросток.
– Я спрашивала: что случилось, дорогой? Ты какой-то… мрачный…
– Не выспался. Душно. И вообще. Снится тут всякое… Странное…
При упоминании о снах Марта вдруг зашлась звонким легким смехом. Кларк тут же забыл о своих проблемах: мама смеялась так задорно. Так молодо. По-девчоночьи. И не скажешь, что почтенная мать семейства.
– А мне тут на днях приснилось, что я во сне баклажаны сажаю. Вычитала я в соннике, что это к подарку от судьбы. Ну я и купила лотерейный билет, – краем глаза Кларк заметил, как скривился отец: финансовые трудности Джонатан Кент рассматривал как собственную мужскую несостоятельность. И любое упоминание о них – даже самое косвенное – воспринималось им как личное оскорбление. Впрочем, злиться на маму, тем более на вот такую – юную и беззаботную – даже у отца не получалось. – У Брейди в аптеке и купила, – продолжала тем временем Марта. – Ну и выиграла… Ха-ха-ха! Шарфик выиграла! Ха-ха-ха! Противного баклажанного цвета! А вы же знаете, как мне этот цвет не идет! Вот тебе и сон в руку! Ха-ха-ха!
– И хватает же у тебя ума читать всякую дрянь! – недовольно проворчал Джонатан. Разговор о деньгах всё-таки подпортил ему с утра настроение. – Да еще и верить им! Вот мне тут огурцы на днях снились. Что ж теперь?
– О, правда? – заинтересовалась Марта. – Сюзан Демс говорит, это к деньгам. А Сюзи в этих делах никогда не ошибается…
– Да ну тебя! – скривился Джонатан. – И Сюзан твою!
Видя, что намечается неприятная сцена, Кларк поспешил ретироваться с кухни.
Последнее время дела на ферме шли всё хуже и хуже. Отец мрачнел день ото дня и потихоньку начинал огрызаться на домашних. Стараясь сгладить острые углы мать веселилась по поводу и без.
А Кларку третью ночь подряд снился Лекс Лутор. Ну ладно, вот Лутор – это, допустим, и правду к деньгам. Вот только… Интересно, по теории Сюзан Демс – к чему снятся голые Лексы Луторы?
А главное – с чего бы?

@темы: Тайны Смолвилля, Сон в руку, Клекс, Фанфикшен

---

Еще один

Ваш облик в мире аниме

Ваше имя Ваш облик в аниме. Надеюсь нравится) →

все гадания на aeterna.ru

@темы: Страшно подумать, Ссылки

---

Тестик...

Цитаты из аниме: Темный Дворецкий I

Ваше имя 1) Вы отличаетесь от демонов хотя бы тем, что вы не следуете своей природе, в отличии от них вы просто лжете. В отчаянной погоне за счастьем можете ненароком и растоптать какого-нибудь бедолагу, оправдываете себя высокими мотивами, совершая плохой поступок… И после всего этого жаждите обрести рай за холмами. (о людях) 2) Неважно, что тебе пришлось вынести, сожаления точат твою душу. 3) Говорят, с ножницами и дурак управится, но дурак с ножницами – это ещё хуже…

все гадания на aeterna.ru

@темы: Страшно подумать, Ссылки

---

ПОМОГИТЕ!

Помогите, люди добрые! Кто-то (кажется, это была Daka-El ) когда-то давно давал ссылку на англоязычный фик, где Кал-Эл порабощает землян, Лекса делают его рабом за долги, но из рабов он, ясное дело, переходит потом в гарем… Их взаимоотношения, расставание и новая встреча – ммм, я хочу это перечитать! Дайте ссылку, у кого есть! ПОЖАЛУЙСТА!!!

@темы: Тайны Смолвилля, Клекс, Ссылки, Фанфикшен

---

Утешительный приз для Джули...

Название: Семейное счастье
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк
Дисклеймер: Все права на персонажей принадлежат создателем сериала Smallville. В клипе использована песня в исполнении Лолиты и Ф. Киркорова «Ну, почему нельзя».
Саммари: как бы сложилась семейная жизнь нашей парочки?

Дорогая Juliya_Luthor, а вот клипов я, по-моему, тебе еще не дарила...

@темы: Тайны Смолвилля, Клипное, Клекс

---

«СЕНСАЦИЯ» №16.

Название: Да это ж сенсация, мать вашу! Часть шестнадцатая.
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк (основной), Лекс/Олли (чуть-чуть и нечестно).
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Рейтинг: NC-21
Жанр: AU, ангст, экшен
Саммари: где там счастливая нота, на которой мы всё это закончим?


– Еще вчера ты утверждал, что у тебя всё под контролем, – едко цедит мистер Квин. – Я приезжаю – и что же вижу? Ты притащил сюда это насекомое. Еще и спустил с поводка. Хорошо, что это был отработанный материал. А если бы разработки? Ты что – не мог трахать его где-нибудь в другом месте, а? – мистер Квин распаляется всё больше и больше.
А Оливер стоит, понурив голову. Как когда-то давно в кабинете директора. И молчит.
– Избавься от него.
– НЕТ! – Олли дергается всем телом, будто через него ток пропустили. И наконец-то вскидывает глаза. Совершенно безумные. Даже Джебидайя пятится. – Он мой. Я его не отдам. Не сейчас. Не тебе. Вообще никому. Он. Мой.
– Сынок…
– Мой.
Джебидайя щурит глаза, пытаясь рассмотреть, что же он пропустил в собственном сыне… Что-то важное… Нужное… Что уже не вернуть.
– Хорошо, – медленно тянет он. – Забирай. Но на этот раз лучше следи за своими игрушками.
– Он тебя больше не потревожит, папа.
– Меня не он тревожит.
Лекс впитывает чужие слова, как губка. Амебная губка. Без мозга. Без чувств. Без нервных окончаний. Он сам – один сплошной нерв. Разбитый недавним нервным припадком. Теперь мыслей нет. И чужие доходят до него, как через слой воды. Кто это? Что это? Где это… Что?
Почему он летает? Он летающая рыба? И его оплетают чужие плавники… Если оплетают – значит, лианы… Может, он питон? Тогда он не летит. Это руки! Да, это руки! Чьи руки? Почему его лапают какие-то руки? Он ведь рыба… питон… Кто он?
Что это за звуки? Кто этот… это… ну, такое… Что над ним склонилось?
Боль. Рука. Его рука. Темнота. Свет. Яркий. Влажно. Душно. Слабость.
Сознание, здравствуй.

– Очнулся?
Он в палате. Кажется, Олли притащил его сюда на руках. Хорошо хоть, не за ноги. Но он снова в палате. Всё возвращается на круги своя. Мать же ж твою!
– Вижу, что очнулся. Кончай придуриваться. Между прочим, кое-кто тут должен в коме лежать.
– Между прочим, кое-кто должен быть совсем не тут, – голос у Лекса еще слабый, тонкий. Но на уровень ехидства это никак не влияет.
– Ну прости, что разочаровал. Я решил отдохнуть в кабинете. Вот только моему отдыху сильно помешала охрана. С сообщением, что какой-то придурок громит мой склад. Я еще было засомневался. Ведь придурок на территории только один – да и тот по идее при смерти. Ан нет! Когда речь заходит о пакостях – тебя и смерть не остановит.
– Пакость – это то, чем вы там занимаетесь.
– Мы ищем пути спасения человечества.
– Заодно гробя его.
– Это были не люди.
– Да нет, это как раз были люди. Нелюди – это вы.
– Не отвлекайся. Диспуты на морально-этические темы меня не интересуют: я тебя не за этим спасал.
От этакой наглости Лекс аж воздухом давится:
– Кха.. А-а… Ам… Эт когда же ты меня спасал?
– Ну что далеко ходить? Только что я не позволил своему отцу скормить тебя собакам.
– Жаль, что он тебя в детстве не скормил собакам!
– Ну, не скормил же. Так что поздняк метаться. А тебе реально стоило бы быть мне благодарным.
– И, видимо, эту благодарность мне стоило бы как-то проявить? – вкрадчиво интересуется Лекс, только сейчас замечая, что он снова прикован к кровати.
– О да, определенно. Знаешь, я очень люблю шаловливые язычки. И глубокие глотки. Судя по тому, как ты мирился с Кларком – у тебя очень даже таки глубокая…
– Ты что… Ты за нами следил?
– Контролировал процесс. Присматривал, чтоб моя любимая игрушка не наделала глупостей. И выжидал подходящего момента.
– Ты извращенец, ты в курсе? И это еще мягко сказано. Вообще-то таких, как ты, по-другому называют. Но не в глаза, нет. Когда вас так называют в глаза – у вас обычно начинается припадок.
– Припадок сейчас у тебя, – устало вздыхает Оливер. – Или даже скорее истерика. Дать тебе валерьянки?
– Да! Да, мне нужна валерьянка! И осиновый кол – для тебя! У меня на тебя за два дня нервов ушло больше, чем за двадцать лет – на родного папашу! Это, знаешь ли, показатель! И то, что я сейчас не в состоянии нащупать собственные тормоза – лучшее доказательство, что у меня нервный срыв! У меня нервный срыв из-за тебя, сукин сын!
Лекс пытается остановиться, честно. Но его несет. Сильней его несло только когда он с голодухи подобрал на рынке тот дурацкий батат. Впрочем, сам виноват. Видел же, что какой-то он… не такой… Но голод – не тетка. Что Олли «какой-то не такой» он тоже видел с самого начала – и вот вам результат. Ничему тебя, Александр, жизнь не учит. Тебя уже только могила исправит.
Воспоминания о могиле действуют. Надо же, хоть что-то на тебя еще действует! Во всяком случае, рот удается захлопнуть. И даже чуть-чуть прикусить язык. Вот и хорошо, вот и славно.
Оливер молча подает ему стакан. Лекс подозрительно принюхивается. Подцепляет капельку пальчиком и осторожненько пробует на вкус. Да, кажись, валерьянка.
– Господи, как ты достал меня со своей подозрительностью. Со своей враждебностью. Что не скажешь – всё в штыки! – теперь уже распаляется Оливер. – Всё тебе не так, всё тебе не этак! Вы только гляньте на нашу Клеопатру! Да чтоб ты до кого-то снизошел – да вот хрен вам всем! Только и ждешь, что все будут тебе поклоняться! Печатать все твои материалы на передовицах и прощать все твои истерики за красивые глазки! А так не бывает! Это жизнь, мать твою! Здесь порою нужно прогнуться! – орет Квин. И резко успокоившись, добавляет: – Или сдохнуть… Понял, Лекс? Ты либо прогнешься под меня. Либо сдохнешь.
– Э-э-э… Валерьянки хочешь, Олли? Тебе ее тоже стоит выпить, – и протягивает школьному приятелю стакан.
Который тот выбивает резким ударом. Больно задевая по руке.
– Ай, – Лекс не успевает сжать губы и болезненный стон всё-таки вырывается.
– «Ай», Лекси? Это еще не «ай». Нет-нет, это еще не он. «Ай» будет, если по моему возвращению ты всё еще будешь строить целку. Вот тогда будет «ай». Глазки я тебе, ясное дело, вырезать не буду… слишком у тебя красивые глазки… Но ведь можно отрезать что-то другое. Например, палец. Их у тебя целых десять штук. И это только на руках. Одного тебе, наверно, не жалко? Как тебе идея? Оттрахать тебя твоим же отрезанным пальцем? Нравится?
Лекс не рискует ответить. Он боится, что если раскроет рот – его просто стошнит.
А Олли вдруг впивается в его губы жестким поцелуем. Не губами даже впивается – зубами. И Лексу кажется, что насквозь. До самого затылка. Чужой язык грубо дрочит губы и десны. Зубы терзают плоть. Дыхание жжет. И чужой стон смешивается с родным стоном боли.
А когда от боли уже начинает темнеть в глазах – Оливер отстраняется так же внезапно, как и начал. Он тяжело дышит. Глаза говорят, как от лихорадки. Но голос уже спокоен. Свою «валерьянку» он уже выпил. Вон, слизывает кровавые остатки с губ.
Зрелище своей крови на чужих губах прочему-то завораживает Лекса. Завораживает настолько, что он едва не пропускает предупреждение Оливера:
– Я скоро вернусь, лапа. И мы узнаем, какой вариант тебе нравится больше. По-хорошему. Или по-плохому.

Джебидайя Квин многое повидал в своей жизни. Он свои капиталы не от богатого папашки получил, он их кровью и потом вымучил. Душу, можно сказать, за них продал. Про старика Джеба многое можно сказать (если, конечно, вам духу хватит) и многое из этого будет – грязь грязью. Но что он лентяй и слюнтяй – про него не скажет никто. Он всю жизнь пропахал. Как дядя Том на плантации. Как ишак. Как… дурак распоследний…
Только дурак мог копить миллионы, собирая по центу… не для кого. Потому что не для кого. Сначала жена. Теперь вот сын. Он бы и рад сказать, что это всё Луторы виноваты. Но Джеб не только не лентяй и слюнтяй – он и не идиот тоже. Ну, не в этом плане, по крайней мере. Керолайн ушла не из-за Лайонелла Лутора. Лайонелл всего лишь дал ей предлог. Просто ей, как всякой женщине, надоело безразличие собственного мужа. Женщины любят деньги. Но не терпят, когда деньги любят больше, чем их. И в один прекрасный день она ушла. Прихватив половину этих самых денег с собою. На память, видимо. Но жена – это жена. Мало ли баб на свете. Другую найти не проблема. Это он так тогда думал. Теперь вот уже не уверен.
Как не уверен в собственном сыне.
Его ребенок. Его плоть и кровь. Его союзник. Его наследник.
Сумасшедший?
Джеб тяжело проводит рукою по лицу. Трет сморщенный лоб. Да нет… Это нервы. У обоих. Они просто устали. Надо отправить мальчика на острова. На их виллу на Сейшелах. Море. Солнце. Вышколенные девочки… Или даже этот… Лутор. Мальчику просто нужно отдохнуть. Он устал. Джеб сам не знает отчего. Но он просто устал. Других объяснений тут и быть не может. Мальчонка отдохнет – и всё наладится. Он ведь Квин. Его кровинушка.
Ох, что-то ты пропустил, Джебидайя. Ох, не к добру сердце щемит. Его мальчик… Его прекрасный мальчик… Что ж с тобой случилось? Ты так смотрел на меня сегодня… Мне было страшно. Когда на Аляске на меня выскочил белый медведь – я так не боялся.
Неужели всё из-за Лутора? Из-за какого-то Лутора? Его сын гей?! Переобщался с Кларком? Это что заразно? Надо было всё-таки досмотреть ту передачу на Discovery. Гадай теперь.
Ну даже если гей. Черт с ним! Лучше так, чем… Подумать страшно. Представить даже нельзя. Нет. Нет-нет-нет! Мальчик просто устал. А Лутор… Что ж. Поиметь Лутора – это даже не грех. После всего, что эта семейка им сделала… Это просто такая форма справедливости. Эксперимент. Разнообразие в сексуальной жизни. В принципе, задницы и у баб, и у мужиков одинаковые. Хотя лучше всё-таки бабу… Но пусть уже будет Лутор.
Лишь бы с мальчиком всё было в порядке.
– Мистер Квин. Простите, что беспокою, сэр, но Вам стоит на это взглянуть.

Какой вариант тебе нравится больше… По-хорошему… Или по-плохому…
А, может, Лекс в души англичанин (шотландские предки сейчас, наверно, в гробах перевернулись). А что, может, у него какая бабка с англичанином согрешила? А англичане из двух зол не выбирают ни одного. И Лекс не собирается. Потому что если трахнуться с Олли – то уже не важно куда. В глаз. В задницу. В ухо. По хуй. Лекс себя знает: если он трахнется с Олли – он сам себе потом отрежет и глаз, и палец. А, может, даже член. И дело даже не в Олли. И дело даже не в Кларке. А дело, собственно, в Лексе. В его чертовой гордости. И упрямстве. И принципах. И черт знает в чем. Олли – если без острых предметов в руках – он даже красивый. И Кларк простит. При таких-то обстоятельствах.
Лекс не простит. Сам себе не простит. Слабости. Потому что это признак слабости. Это как если сам себя опустил. Сам себя поимел пивной бутылкой. Лекс не может на это пойти.
Тем более когда есть выбор.
– Быть тебе всё-таки моим талисманом, – шепчет Лекс, нежно целуя родную запонку. – Ну что, попытка номер два?

– Так-так-так. Кто тут у нас? – Джебидайя, не отрывая взгляда от свернувшегося в углу комочка, небрежно забирает у охранника какую-то бумажку. – Еще один репортер к нам пожаловал? Да мы ж вроде пресс-конференций не назначали, – Джеб грустно вздыхает: – И опять «Дэйли-Плэнет». Я уже начинаю сомневаться: это мой завод или филиал вашей редакции? Чему обязаны столь поздним визитом?
– Решила за напарником заехать.
Джеб довольно ухмыляется: девчонка выглядит помятой. Но агрессивной. Строптивые телочки – это по нему. Это он любит.
– Она пыталась перелезть через забор. Но после того случая… С ее коллегой… Мы были начеку.
– Это хорошо. И дальше будьте. Пойдите, попатрулируйте территорию.
– Сэр?
– Свободен.
– А она?..
– Вы сообщили в полицию?
– Еще нет, сэр.
– Ну и не стоит с этим торопиться. Если что – родственники ее сообщат.
– В редакции знают где я.
– А где тебя похоронят – ты в редакции тоже сообщила? – кривит Джеб в ехидной усмешке узкие губы.
Охранник бесшумно пятится к выходу. А вот Джеб не таясь подбирается к Лоис. Девчонка не спускает с него настороженных глаз, пытаясь отползти подальше. А дальше стена, милая. Эх, что вы все там в вашей «Дэйли-Плэнет» такие невезучие? Лучше б сидели дома. В тепле. Уюте. Под мамкиным боком. Тесту место у печи. И куда тебя понесло, лапочка?
– Вас арестуют.
– Ты мне еще божьей карой пригрози, – противно хихикает старикан.
Лоис упирается в стенку. Квин нависает сверху. Она пытается отбиться ногами. Джеб перехватывает сначала одну. Потом другую. Это похоже на кадры немого кино. Всё также мрачно. И также тихо. Правда, когда холодная рука залазит в трусики – Лейн не выдерживает: женский визг разносится по всему коридору.
Лоис только об одном сейчас жалеет – что до сих пор пренебрегала маникюром. Выберется – нарастит себе такие когти, мало никому не покажется! С коротко постриженными ногтями легко печатать – царапаться трудно. А когда чужие пальцы пытаются влезть тебе… в душу – хочется, чтоб вместо ногтей у тебя были как минимум кинжалы.
Джеб довольно похихикивает, пытаясь ввинтить пальцы в сопротивляющееся тело. Узенькая какая! Интересно, это – тоже отличительная черта репортеров «Дэйли-Плэнет»? Если да – он понимает сына.
– Ничё, ничё, – пыхтит Квин, одной рукой сжимая тонкие запястья, а вторую поглубже запуская в трусики. Беленькие. С незабудками на причинном месте, хи-хи-хи. Я тебе и так помнить буду. – Потерпи. Твой дружок терпел – и тебе велел.
Извивающаяся Лоис вдруг замирает. В глазах наравне со страхом появляется что-то еще.
– Что вы с ним сделали?
– По головке погладили, – злорадно скалится старик. – Мой сын большой мастер по этому делу. Я и тебе сейчас покажу – какие мы, Квины, мастера.
Старик приподымается, чтоб расстегнуть брюки, и сквозняк неприятно холодит Лоис ляжки. Но этот сквозняк лучше, чем тот, который холодит ей позвоночник. «Ничего, – уговаривает она себя, – Лекс сильный. Лекс справится. И я справлюсь. Если понадобится. Вот укушу – и справлюсь».
Джебидайя взвывает. Какие у нее, оказывается, острые зубы!
– Ах ты дрянь!
И на Лоис обрушивается град тяжелых ударов. Джеб бьет сильно. По-звериному. Без скидок на возраст и пол. Как бил бы врага. Как бил бы Лутора, подвернись он ему под руку… Как бил бы Оливера – если б это могло помочь.
Укушенный нос опух и болит. На губу стекает струйка крови. Вот сучка! Впрочем, все люди – скоты. Он и сам скот. Просто маска у него красивая.
А еще он устал. Как Олли. Может, они съездят на остров вместе? И если сын возьмет с собой луторовского щенка – он, пожалуй, захватит эту злючку. А что, женщинам нужна компания. Пока они с сыном будут ездить на рыбалку – эти две «кумушки» будут трындеть о шмотках. Или о чем там еще треплют языками эти безмозглые создания?
– А ночью мы для ваших ротиков другое применение найдем, – кряхтит Джеб, срывая к черту дурацкие незабудки: только мешают, ей-богу! – Вы, писаки, должны уметь языком работать.
– Не называйте их писаками, Джеб. Они этого не любят.
Джеб аж подпрыгивает от неожиданности. Вместе с ногами Лоис. Ее голова глухо стукает о бетонный пол.
– Кларк, мой мальчик. А что ты здесь?..
– Я за вами следил. Вот только на пункте охраны пришлось задержаться.
– Сынок, тебе лучше пойти домой. Хочешь, мой водитель – ну Джек, ты должен его помнить по пикнику – тебя подвезет?
– Я хочу, чтоб вы отошли от Лоис подальше.
– Сынок…
– Я не ваш сынок! Мой отец не стал бы избивать и насиловать женщин! Видать, насилие у вас, Квинов, в крови!
– Да какое насилие, Кларк? Это мы так играем… Развлекаемся так. А что она покрикивала – так ей за это деньги заплатили. И вообще… Кларк, ты просто мал для таких игр…
– Отойдите от нее, Джеб.
– Ступай домой, Кларк.
Пат. Оба замирают в нерешительности. Джебу не хочется калечить парнишку. Он его еще пацаном на плечах катал. И вообще… Он его вот таким малявкой помнит.
Кларк тоже помнит. Дядю Джеба. И плечи. И рыбацкие байки. Много кой-чего помнит Кларк. И всё это абсолютно не вяжется с голыми девичьими бедрами. Может, он правда чего недопонял?
Может, ты правда такой идиот? Может, надо было подождать, пока он ей вставит? Или шею свернет? А то вдруг все эти кровавые синяки – по согласию?!
Внутренний голос прав. Как всегда. Но Кларк всё равно медлит.
– Джеб, пожалуйста, – делает парень последнюю отчаянную попытку.
И Джебидайя понимает, что тот не отступится. Господи, прости! Жаль парнишку. И Олли расстроится.
Пули отскакивают от Кларка, как сухой горох от стены. И с тем же результатом.
– Что? Как?!
Кларк тоже мог бы задать «дяде Джебу» пару вопросов – но старик вдруг кидается на него с диким криком. Кент отшатывается скорей от неожиданности, чем от толчка старика – и мистер Квин вылетает в коридор, размахивая подведшим его пистолетом.
Да что ж это деется, люди? Вот так растишь-растишь – и здрасьте! Уже в самых уважаемых семьях Канзаса фрики завелись! Под самым его носом! Столько лет… И кто? Кто, я вас спрашиваю?! Мамочка родная!
Джеб стрелой слетает пор лестнице черного входа. Выбегает во двор. И замирает, ослепленный прожекторами… Несколько секунд ничего не происходит. А потом:
– Джебидайя Квин, вы арестованы…
Вот блядь! Эта сучка таки сообщила в редакции.
– Вы имеете право хранить молчание…
Это хорошо. Это очень хорошо. Потому что Квин не способен сейчас связать и двух слов. Пусть за него говорят адвокаты.
А сына нужно было всё-таки отправить на остров…

Кларк не пытается догнать Джеба. Не посылает вдогонку термовзглядов. Он вообще не смотрит ему вслед. Он смотрит на Лоис. И в этом кроваво-фиолетовом месиве не узнает той задорной девчонки, с которой познакомился неделю назад. Она сейчас – один большой синяк. К ней даже прикоснуться страшно.
Но нужно. Там на улице гудят машины спасателей. Там ей помогут. Надо просто аккуратненько взять ее на ручки… Вот так… Юбочку одернем… Поднимаемся. И потихонечку… Торопиться не стоит. Обойдемся без суперскоростей. Еще один пролет… Спасатели, родненькие, помогите!
911 – это теперь любимое число Кларка.
– С ней ведь всё будет в порядке, правда?
– Ей нужно в больницу, сэр. А вам стоит поговорить с офицером.
– Да, конечно.
И позвонить Джейсону Тигу. Хотя на этот раз даже Джей не поможет.
– Лекс, – доносится вдруг с каталки. Почти неслышно. Как-то даже незаметно. Врачи вот, например, ничего не расслышали.
Зато расслышал Кларк.
– Лоис! Лоис, ты меня слышишь?
– Сэр?!
– Где он?! Что ты знаешь, Лоис? Он здесь? Здесь?!
Врачи возмущенно шипят, пытаясь оторвать его от пациентки. Но Лоис цепляется в него сама. Окровавленные губы силятся что-то сказать.
– Олли… Найди Олли… Лекс… – Лоис шумно сглатывает и собирает волю в кулак для последнего рывка. «Последняя минута матча, дамы и господа. Разыгрывается мяч…» – Он здесь.
Тачдаун.

Господи, как же ты дошел-то до жизни такой, Александр?
Лекс в сотый раз задает себе этот вопрос, стоя на крыше завода. Он же ненавидит фильмы, где герои бегут от маньяков не в людное место, а в подвал (но это еще полбеды) или на крышу. Вот как ему слазить с этой крыши? Отращивать крылья? Или Пятно звать погромче? Вдруг он сейчас мимо пролетает…
Блядь, ну что поделать, если это реально было единственное место, куда ему удалось выбраться?! Все остальные переходы и двери – закрыты будто по заказу. Может, и вправду Олли постарался? Сидит себе где-нибудь за пультом – и играет в квест на живую. А что? Он человеческими жизнями играть любит. Чувствовать себя богом.
Внизу во дворе заливается воем сирена. Может, это уже его ищут? Может, и неплохо, что он пересидит пару часов на крыше…
Или не пересидит.
– Вижу, ты выбрал «плохой» вариант.
Лекс чувствует что-то сродни отчаянью. Никогда не думал, что он на такое способен. Но вот сейчас ему хочется выть.
– Ну, так нечестно, Олли, – пытается бравировать Лутор. – Ты дал мне слишком мало времени, чтоб спрятаться. Давай ты отвернешься и мы попробуем еще раз?
– Извини, я слишком устал для игр.
У младшего Квина и вправду какой-то замаянный вид. Глаза вот горят по-прежнему. Но чувствуется, что это уже агония.
Всю свою жизнь он подавлял в себе самые сокровенные желания. Инстинкты. Саму свою природу. Оно копилось в нем. Вскипало. Бурлило. А когда он решил слить немножко с краев – затопило на хрен. За последние пару дней он позволил себе больше эмоций, чем за всю предыдущую жизнь.
И выгорел дотла. Точней, что-то там еще тлеет… коптится на дне… Но это уже не то.
Самое страшное – что Оливеру не хватает этого пламени. Этих взрывов эмоций. Этого буйства. Переходящего в зверства. Он хочет всё вернуть. Лекс был катализатором этого огнища. Может, у него получится распалить его снова?
Но сначала игрушку надо вернуть.
– Пойдем в палату, Лекс, – голос Олли звучит даже… нежно… Ласково так. Будто к домашнему питомцу обращается. К тетушкиной кошке, забравшейся на дерево. Того и гляди пропоет «кис-кис-кис». – Ну же. Утро скоро. Я устал. Ты устал. Нам надо поспать. Отдохнем. Перекусим. А завтра вернемся на виллу. Тебе понравилось на вилле, Лекс?
Квин даже не пытается подобраться к Лексу поближе. Стоит себе и преспокойно трепет языком, пока Лекс открыто мечется по своей стороне крыши. Черт, хоть бы водосток какой привинтили! Ну нельзя же так! И ни одной пожарной лестницы, как на грех! Хоть иди против Олли в рукопашную. Лекс бы пошел, за ним не заржавеет, но у Квина пистолет и хорошая боевая подготовка (последнее он еще с прошлого раза уяснил) – а у Лекса чудо-запонка и последствия тяжелых травм. Это самоубийство. С тем же успехом можно просто спрыгнуть с крыши.
– Олли, ну что ты ко мне прицепился? Отъебись, а?
– Ты мне нужен, – упрямо повторяет Квин.
– Да на кой? Мало мужиков симпатичных вокруг ходит? Просто не надо их сразу осколками в глаз – и глядишь личная жизнь с кем и сладится.
– Ты мне нужен. Я не знаю зачем. Но без тебя мне хреново.
– А со мной что, блядь, по кайфу? Ты кайфуешь, когда тебе прокусывают руки или лежат в постели бревном?! В чем прикол? Скажи – и я больше так не буду!
– В тебе что-то есть… Свет какой-то… И сила… Ты очень сильный духовно. Этот твой стержень… Мне кажется, он мог бы быть моей опорой. Выдержать все грехи человечества. Пройти сквозь тьму, как сквозь Землю – и вывести на свет. Когда пойдешь на свет – захватишь меня с собою, Лекс?
Лекс замирает. Этот детский голосок. Эти интонации. Эта боль. До него только сейчас доходит – а ведь Оливер болен. Он не просто злобный маньяк. Он болен. Его школьный Оливер болен. И это уже не лечится. Это уже безнадежно. И этой безнадежности даже жаль.
– Возьму, – от подступивших слез першит в горле. И голос хриплый. – Я возьму тебя с собой, Олли. Пойдем. Дай мне руку, – и первым тянет открытую ладонь.
– Не подходи к нему!
– Кларк!
Лекс кинулся бы вперед. Если бы Оливер не вскинул руку. С большим черным пистолетом.
– О да! Кларк! Всегда Кларк. Появляется белый пушистый Кларк – и весь мир для окружающих перестает существовать. Всегда. На футбольном поле. На городской улице. Дома и в гостях. Стоит появиться Кларку – и старине Олли уже ничего не светит. Весь свет для Кларка.
– Олли, пожалуйста, ты же не будешь стрелять в меня?
– В тебя? – кажется, Оливер даже удивлен этим вопросом. – А толку? Я так подозреваю, что ты у нас не только быстро бегаешь, – Олли нахально подмигивает приятелю. – У тебя, как мне кажется, масса скрытых талантов. Правда, Кларк? Хотя правда и ты – вещи несовместимые.
– Олли…
– Я не буду стрелять в тебя, Кларк. Мне тебя не убить. Да я и не хочу. Хотел бы – нашел бы способ устроить тебя на прием к Гарднеру. Но ты мне как брат. Жаль, что я для тебя – гораздо меньше.
– Олли, ты очень мне дорог…
– Правда?! А давай проверим, – обрывает тот Кларка. – Насколько я тебе дорог. – И переводит пистолет на Лекса.
– Нет!
Нечеловеческим усилием Кларк заставляет себя не броситься к Лексу. Он весь – одна сплошная боль. А вот Лекс – сплошная невозмутимость. Кажется, он даже не замечает дула пистолета. И это дает Кларку силы оставаться на месте.
– Ты очень быстрый, Кларк, – продолжает между тем Оливер. – И очень жадный. Хочешь и его трахать, и со мной дружить. Быть и счастливым, и хорошим. Да, ты очень жадный. А сейчас мы проверим насколько ты честный. Я не собираюсь стрелять в тебя. Честно говоря, я и в Лекса стрелять не хочу… Пока не представлю, как вы будете хохотать за моей спиной, если отпустить вас сейчас. Я не могу отпустить его, Кларк. Ну хоть ты-то меня понимаешь?! Ты ведь тоже не можешь, признай!
– Не могу.
– Значит, либо он остается со мной (если я тебе дорог – ты отступишься, Кларк) – либо мы остаемся без него. А, может, мы остаемся без меня. Я без него не протяну, Кларк. Так чего растягивать агонию? Лучше уж сразу пулю в лоб.
– Олли…
– А вы останетесь вдвоем. Такие счастливые. Суки!
– Оливер!
– Вот что тебе дороже: счастье или совесть? Сможешь ты быть счастлив с ним – зная, что это счастье на моей крови? Сможешь?
– Я спасу вас обоих.
Горький блондинистый смех режет двум возлюбленным уши.
– Так не бывает, Кларк. Нельзя иметь всё, что хочется. Или – или. Хочешь чистую совесть? Поворачивайся и уходи! А мы продолжим трепаться о свете. А если хочешь его…
Пуля из пистолета ТТ вылетает со скоростью более 420 метров в секунду. Кларк не помнит, в каком журнале вычитал это. Но дурацкая цифра бьется в мозгу, пока он мчится к любимому. Гадские метеориты мешают бежать быстрее. Он уже понял, что они в крови Лекса. Не знает – как. Но они там. И они мешают ему. Чертовски мешают. Оттолкнуть.
Пуля всё-таки входит в плечо. Выбивая сноп брызг. Удар пули о кожу кажется Кларку невероятно громким.
Как выстрел.
Как еще один выстрел.
Чертов Олли, ты всё-таки меня перехитрил. Я отвлекся на Лекса и ты…
Падаешь сейчас с крыши. С пулей во лбу.
Или – или.
Кларк сделал свой выбор. Хоть он и не выбирал…

Тишина больничной палаты напоминает Кларку мед. Густой и тягучий. Будто он провалился в него с головой. Мед влился в уши и поглотил все звуки. Кроме слабого дыхания лысика.
Где-то за окном, на больничной лужайке, беснуются репортеры. Где-то далеко воет от горя Джебидайя, оплакивая единственного сына. Где-то в печатном цеху мрачно напевает Перри, мысленно прикидывая, что захватить на передачу двум своим самым любимым баранам. Где-то за стенкой упрямая Лоис пытается сама добраться до туалета – чтоб упасть на руки симпатичному такому доктору А. Найту. Где-то Марта готовит рагу в два часа ночи, не в силах решить – за кого из своих мальчиков она переживает больше. Где-то жизнь идет своим чередом…
А в этой больничной палате жизнь замерла, поглощенная тишиной. И апатию Кларка тревожит лишь слабое, но размеренное дыхание.
– Кларк…
– Очнулся? Ты как? Я позову врача…
– Погоди… С врачом… Просто побудь со мной. Не уходи никуда.
– Это впервые ты не пытаешься меня спровадить, – Кларк шмыгает носом.
– Я чуть тебя не потерял…
– И я тебя, – Кларк всё-таки плачет. Ревет, как девчонка, вцепившись Лексу в здоровую руку.
Мембранный плазмаферез творит чудеса. Всего пара часов – и он снова может лапать свое лысое сокровище до схочу. А всего-то и надо было – пару слов от сенатора Кента на ушко главному врачу. И маленькую такую поправочку в карту лечения.
– Кла-а-арк, ну что ты…
– Лекс, я… я тебя…
– Я тебя тоже люблю.
– Ты… Олли…
– Не надо. Я ее чувствую. Вину перед ним. И знаю, что ты тоже чувствуешь. Но сейчас не надо, – Лекс с трудом облизывает пересохшие губы. – Оливер Квин… Он уже давно не мой кумир. Но когда-то он был им. И для тебя он был… кем-то. И, может, мы правда… как-то могли… Но сейчас не надо… Не теперь, Кларк.
– Я… Нужно позвать врача. Я обещал.
– Скажи мне сначала. Мне надо знать. Там, на крыше… Олли намекал… Я ж не глухой. И ты… когда он выстрелил… Мне показалось…
– Но ты ведь сам говорил: если тебе кажется – то тебе и вправду просто показалось.
Лекс хмурится. Мрачно кусает нижнюю губу.
– Чувства либо есть?..
– Ну да, – усмехается Кларк. – Чувства либо есть, либо нету. А если тебе кажется – то тебе и вправду просто показалось.
Из Лекса будто воздух вышибает. Он даже зажмуривается.
– Лекс?
– Я говорил это не тебе, Кларк.
– О чем… – и умолкает на полуслове.
– У меня профессиональная память на слова, Кларк. Я говорил это не тебе.
В палате вновь повисает тягучая вязкая тишина. Лекс будто заснул. Кларка колотит нервная дрожь. И он никак не может заставить себя выпустить Лексову руку.
– И… что ты думаешь? Об этом?
– Я думаю, – Лекс вдруг расплывается в довольной улыбке. – Я думаю: это ж надо так глупо попасться!

Под предлогом Лексового больничного им всё-таки удается пропустить пресс-конференцию. Основной удар берут на себя прокурор Лори и сенатор Кент. Джейсон Тиг как всегда творит чудеса. Прям Суперпресс какой-то! Перри приходится увеличить тираж. А материал Лекса впервые печатают на передовице. Гонорара как раз хватает на новую камеру. Японскую. Дорогущщщщую!!! Она не такая, как та, конечно, но «нельзя иметь всё, что хочется».
На могилу Оливера они приходят вдвоем. Рано утром, чтоб не застали пронырливые папарацци. Лекс приносит с собой две желтые хризантемы. В переводе с японского название этого цветка означает «солнце» и служит символом этого светила, дающего жизнь всему на земле. Может, их свет успокоит тебя, Олли?
Кларк не приносит ничего. Просто молча стоит рядом. Зато потом долго рыдает ночью, скукожившись в объятьях любовника. Пытаясь сквозь всхлипы и шмыганье носом донести до любимого, что «Олли… он неплохой… не всегда… а один раз они поймали такого карпа! Ну вот просто огромного, ты представляешь? Вот такого, честно-честно!» Но теперь молчит Лекс.

Их домашний арест кончается через неделю. И Лекс тянет милого в город.
– Может, сенсация ждет нас за углом? Надо только туда повернуть. А не сидеть сиднем дома!
В ответ на эту восторженную тираду Кларк только снисходительно усмехается. Лексу просто хочется опробовать новую камеру. Это и слепому видно. Он уже предлагал Кларку сделать фотосессию в стиле ню. А фотографиями Крайти завешана вся кухня. Бедный кот даже есть предпочитает в кладовке, лишь бы не попадаться молодому хозяину лишний раз в объектив. Пора спасать несчастное животное.
– Хорошо, сходим в город.
Теперь, когда не приходится прятать способности от Лекса – спасать его намного легче. А, значит, и Кларку намного спокойней.
Вот только сенсация и впрямь ждет их едва ли не за углом.
– Ты глянь, как полыхает! Ты только посмотри!
Верхние этажи небоскреба охвачены пламенем. Улица битком забита пожарными машинами и праздными гуляками. Лекс бегает вокруг, не в силах выбрать ракурс.
– Черт! Сверху бы…
– Не лезь туда, Лекс. Даже не вздумай! Я тебя второй раз на пожарище не пущу. И вообще, не мешай пожарным делать свою работу.
– Да мне только пару фото, Кларк! Парочку и хорошего качества. Ракурс бы мне… Умел бы я летать! – Лекс вдруг замирает. И окидывает Кларка задумчивым взглядом: – Милый, а ты фотографировать умеешь?

Это сладкое слово К О Н Е Ц

@темы: Тайны Смолвилля, Да это ж сенсация, мать вашу!, Клекс, Фанфикшен

---

Какой прекрасный день!

@настроение: спа-а-а-ать хАчу!

@темы: Страшно подумать

---

Мне страшно это представить...

Какой вы фанфик?

Ваше имя Название: Бабочки в животе Автор: добротный автор Бета: другой автор Фандом: детские сказки Пейринг, персонажи: главные герои Размер: фиклет Тип: гет Жанр: детектив Рейтинг: NC-17 Предупреждения: OOC Саммари: Жестокое порно и свадьба в конце.

все гадания на aeterna.ru

Есть еще один вариант, но он пугает меня даже больше

Какой вы фанфик?

Ваше имя Название: Выигрышный ход Автор: добротный автор Бета: филолог Фандом: Властелин колец Пейринг, персонажи: второстепенные персонажи Размер: мини Тип: слэш Жанр: мелодрама Рейтинг: NC-21 Предупреждения: hurt/comfort Саммари: Жестокое порно и свадьба в конце.

все гадания на aeterna.ru

@темы: Страшно подумать, Ссылки

---

Меня терзают смутные сомненья…

Никак не могу решить: выносить в шапку Лекс/Олли – или много белобрысому гаденышу чести? Там же чувств со стороны лысика никаких… Да и секс, честно говоря, был довольно «никакой»… Но, с другой стороны – был ведь?! Что ж мне делать-то, мамочки?! Хоть вы помогите

Вопрос: Нужен новый пейринг?

1. С ума сошла! Нет, конечно! Ты еще хастлера из-под моста вспомни!		14	(56%)
2. Пожалуй, да… К пейрингу Лекс/Олли нужно быть морально готовым… Всегда!		11	(44%)
Всего:		25

@темы: Страшно подумать, Тайны Смолвилля, Клекс, Фанфикшен

---

Огонь и вода

Подруга прислала ссылку. Я снова вспомнила "Пески времени" и кое-чью "Сказку"...

А теперь вода

@темы: Страшно подумать, Ссылки

---

«СЕНСАЦИЯ» №15.

На работе - завал. На улице - плюс 40 в тени. Поэтому я решила, что буду выкладывать небольшие части, но чаще... По возможности...

Название: Да это ж сенсация, мать вашу! Часть пятнадцатая.
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Рейтинг: NC-21
Жанр: AU, ангст, экшен
Статус: в процессе
Саммари: вы думали, что свет в конце туннеля - это выход? Лекс тоже так думал...
P.S. Это не я - это всё Квины!


Кларк мечется по городу, как ошалелый. Уже сам не понимая, сливается ли пейзаж от скорости, или это от беспокойства ум за разум заходит. И впервые в жизни от ветра слезятся глаза. От ветра ведь?
Перебраны все любимые места Оливера. Все любимые и нелюбимые места Лекса. Перебрано уже всё, что пришло ему в голову. Их нет. Нигде. Будто испарились.
Может, они на Канары праздновать поехали?
Может, ты пойдешь в зад, дорогой внутренний голос?
О, мы вернулись к старым добрым временам! Стоит тебе облажаться – и ты тут же посылаешь меня в неведомые дали. Правда думаешь, что это поможет?
Кларк не знает. Он уже ничего не знает. Куда идти? Где искать? Что искать? Вроде и искать-то не стоит… Тогда почему так болит внутри? И будто тянет стальным тросом куда-то… Подцепили за ребро – и тянут куда-то. Чувства. Предчувствия. Боль.
Передохнул? Тогда вперед! Чё расселся? Лекс тебя ждет. Где-то…
Где?! Где, мать твою, носит этого придурка? Почему не дождался его в клубе?
Потому что ты сказал, что тебя от него тошнит. Вот он и решил, что это конец.
Тогда это точно конец. Глупый какой-то. Дурацкий. Как все их ссоры до этого. Правда, до этого Лекс ему не изменял…
А ты свечку над ними что ли держал? Забыл уже, как Олли любит «вспомогающие средства»? Может, он его и на этот раз опоил?
Может, Кларк просто ищет никому, кроме него самого, ненужные оправдания… Придумывает себе сказку со счастливым концом. Как в детстве, когда мама читала грустные сказки, а он потом в темноте «исправлял» концовки. У него хорошо получалось. Мама говорила, он будет писателем. Сказочником.
Вот только жизнь – не сказка. В жизни любимые иногда изменяют с лучшими друзьями. Без всяких оправданий.
Тогда он не постеснялся бы сказать тебе это в лицо. Это же Лекс.
Это же Лекс – вот то оправдание, которое не оспоришь. Не переиначишь. Не отвертишься. Это Лекс. Его Лекс. И пока он сам не скажет Кларку, что это конец – конца нет. Пока Кларк не увидит в родной зелени глаз, что теперь он – чужой… ненужный… лишний… Ничего нет.
Кроме боли. И какого-то предчувствия. Что еще чуть-чуть – и уже ничего не исправить.
Но «чуть-чуть» у него еще есть. И есть еще одно место, где он может спросить об Оливере.

– Кларк, мальчик мой, давненько ты к нам не захаживал. Совсем забросил старика. Оно конечно, когда вокруг столько прелестных телочек – не до брюзгливого старика, хи-хи-хи, – Джебидайя со стариковским упрямством не желает признавать… нет, не Кларкову ориентацию даже – его парня. Лутор в качестве «почти возлюбленного» его «почти сына» категорически не устраивает старшего Квина. Хотя, пожалуй, это игнорирование – единственная причина, по которой Кларка еще пускают в этот дом. В противном случае «луторовского приспешника» и к порогу бы не подпустили. А вот интересно, как эту проблему думает решать Олли? – Как там тренировки? – продолжает тем временем старик.
– Сейчас межсезонье, вы же знаете, Джеб.
– Это не повод забывать об игре, мальчик мой! Ты должен тренироваться каждый день! Каждый день! Хотя бы по часу. Девочки подождут.
– Ага, и мальчики тоже, – Кларк слишком измотан для политеса. – Вы не знаете, где Оливер? Я не могу ему дозвониться.
– А, шляется где-то. Ничего его, кроме девок, не волнует. Даже семейный бизнес – и тот постольку поскольку. Да, я всегда говорил Джонатану, что с сыном ему повезло. Ты славный мальчик, Кларк. Найдешь себе славную девушку…
– Я уже нашел себе славного парня. Вот только ваш сын увел его у меня.
С выпученными глазами Джебидайя напоминает рака. Этого, как его там – Себастьяна. А Олли, выходит, у нас Русалочка.
– Парня? Оливер подцепил себе парня?
– Лекса. Он «подцепил» себе Лекса.
Мистер Квин взрывается диким хохотом. Его всего трясет от смеха.
– Лу… Лутора? Ух-ха-ха! Олли и Лекс? Ой, не могу, – тыльной стороной ладони он стирает выступившие от смеха слезы. – Ты что-то путаешь, Кларк. Если мой сын и связался с луторовским щенком, то любовью там и не пахнет, уверяю тебя. Не знаю, что он задумал, но мне этого парнишку даже жаль.
А вот по довольной роже Джеба и не скажешь, что ему жаль. И от этой ехидной ухмылки внутренности Кларка стягивает тугим колючим комком. Во что ты впутался, Лекс? Или тебя всё-таки – впутали?
– Что вы имеете в виду, Джеб? Разве Олли не гулял с Лексом еще в школе?
– В школе? Гуляли в школе? Ой, мамочки! – Джебидайя заходится новым приступом хохота. – Ох, и насмешил же ты меня, Кларк. Давно я так не смеялся. Ты заходи почаще, сынок. Радуй и дальше старика.
Предчувствие беды переходит в уверенность. И его «чуть-чуть» уже на исходе. Неотвратимость несчастья заставляет Кларка сорваться с места и вцепится в старика мертвой хваткой.
– Что у них было в школе?
Маска добродушного дядюшки слетает с Квина. И из-под нее проступает морда Румпельштильцхена. Узнавшего, что младенец сам приполз в его подземелья.
– Мой сын собирался отрезать ему яйца. Да вот пожалел бедняжку. Надеюсь, на этот раз он доведет дело до конца.

Халат и брюки Лекс снимает с первого попавшегося лаборанта. Предварительно треснув того по голове сидушкой многострадального стула. Лексу даже жаль эту деревяшку: сначала терпеть жопу Квина, потом его буйства, а окончить свою жизнь – вообще на голове какого-то придурка.
– Ну чем тебя утешить, солнышко? – шепчет он деревяшке, оттягивая безвольную тушку лаборанта в ближайшую подсобку. – Ну разве что: ты погибла за правое дело.
Брюки оказываются великоваты, штанины приходится подкатывать. Зато халат сидит неплохо. Жаль только, что парень не был приверженцем сотовой связи. Ну и где же любовь к науке? А как же прогресс? Как Лексу теперь связаться с Лоис? А ведь с Лейн связаться нужно, просто необходимо. Лекс, конечно, герой, но не одинокий мститель. И уж, разумеется, не самоубийца. Падлюка Квин вырыл ему слишком глубокую яму, из такой в одиночку не выбраться. Значит, надо звать кого-то с веревкой. А еще лучше – с лестницей. Потому что история с запястьем всё-таки не прошла для Лекса даром: слабость, головокружение. Да еще и подташнивает. Уж не беременный ли ты, Александр? Ну, если Лекс чем и разродится, так это Разоблачением Века. После которого Квины уже не поднимутся.
А пока пора поискать средства связи. И звонить, звонить, звонить… Хоть самому папашке. А что? За такую сенсацию он, глядишь, даже скостит пару «лимонов» «голубого» долга. Прилетит за ним на вертолете. Прижмет к широкой отцовской груди. Может, даже скупую мужскую слезу из себя выжмет. На камеру. Потому что вся его любовь – уже давно на камеру. Смирись, Лекс. Ну сколько можно мечтать о несбыточном? Зачем доказывать теорему, если ее доказательство никому и на… не на… Ты будешь отличным репортером, парень. И просто счастливым человеком. Чьим-то любовником. Может, даже чьим-то отцом (зачем-то же люди придумывали суррогатное материнство?). Ты будешь всем для кого-то.
Но не любимым сыном. Им тебе не быть. Смирись, Лекс Лутор.
И иди искать телефон. Нужно звонить Лейн. Или Кентам. Ну не в полицию же? Эти тугодумы нифига ж не умеют. И никогда ничем не делятся: ни тебе гипотезой, ни какой уликой. Скруджи херовы! А если сам помочь хочешь – у них вместо «спасибо» всегда только статья «за препятствие следствию». Не, с этими ребятами каши не сваришь.
Лекс старается идти по коридору уверенно, четко печатая шаг. Будто ему здесь самое место. Вот только внутренняя интуиция вопит почему-то от ужаса. И хочет домой. К Кларку. Спокойствие, Александр, только спокойствие. Скоро. Скоро всё будет. Всё будет хорошо. Можешь напевать это про себя, уверенно шагая по стану врага. Левой-правой. Левой-правой. И только вперед. Ну, здесь, пожалуй, налево. Так, что тут у нас? Ага, раздевалка. Самое то! Бог любит тебя, Лекс Лутор. Хоть Бог-отец тебя любит. В пику родному папаше…
Пожалуй, эту запонку он оставит себе на память. Как талисман. Универсальная ж отмычка! Просто чудо техники. Еще чуть-чуть… Бинго! В первом шкафчике из средств связи только пожелтевшая фотография. Какая-то девица в стиле 80-х задорно улыбается в объектив. Понятно, здесь лежат вещи чьего-то примерного сына. Выбравшего себе не тех работодателей. Во втором – тоже сплошной хлам. В третьем находки уже интересней. Ну вот зачем держать на работе вибратор, кто скажет? Типа общения с начальством ему не хватает? Хотя агрегат неплохой. Что за фирма? Пожалуй, Лекс себе такой купит. А если Кларк к нему не вернется (Луторы всегда готовы к худшему) – это будет его любимая игрушка. Так-с, четвертый… Аллилуйя! Включаем. Ага, заряда мало – потому и отставили в шкафу отключенным, берегли для кого-то последнюю полоску батарейки. Для Лекса, конечно. Для кого же еще?
Ну, дай бог памяти. Включайтесь, мои дорогие репортерские мозги. И выдайте мне номер Лоис. Что там в конце: семь или восемь? Проверим…
– Алло?
– Никогда не думал, что скажу это женщине, но я люблю тебя, Лоис. И хочу тебя видеть. Прямо сейчас. Черт, я даже трахнуть тебя готов, если б существовала хоть малейшая возможность оказаться сейчас рядом с тобою… Ты ж не на болоте в обществе крокодилов, правда? Тогда да – прямо сейчас.
Трубка отвечает тишиной. Густой и едкой, как смола. И такой же обжигающе мрачной.
– Лоис?
Это что, всхлип? Он точно ошибся номером…
– Лекс, скотина, скажи, что это ты!
– Это я. И не такая уж я и скотина. Просто воспитание…
– Ублюдок, где тебя носило?!
– Прямо сейчас меня носит по заводу Квинов. Ну, тому, на окраине… Помнишь первую статью?
– Ты всё еще там?
– Я всё еще здесь.
– Выметайся оттуда.
– Только если ты одолжишь мне свою метлу, дорогая.
– Могу только машину.
– Знаешь, я неприхотлив. Давай машину.
– Где ты? Только конкретней.
– Коридор. Серый такой. И двери металлические…
– К черту такие подробности! Скажи хотя бы этаж!
– Да фиг его знает. Трудно считать этажи, когда над тобой склонился маньяк, а тебе приходится изображать умирающего.
– Тогда бросай металлические двери и попробуй найти пожарную лестницу. Я уже на парковке.
– Погоди, за этой дверью что-то… Определенно что-то там есть… Сейчас проверю свой бейджик. Так, этот не подходит. Ничего, у меня еще четыре есть. Хорошо, что в шкафчиках есть запасные. Были, хи-хи-хи.
– Лутор, кончай свои расследования! Ты и так уже по уши в дерьме!
– Не, только по подбородок. Дышать пока получается.
– Гляди, не задохнись от местного кислорода!
– Погоди, один подошел!
– Не ходи туда. Лутор, ты меня слышишь? Лутор?
– Слышу.
– Лекс. Ты как?
– В дерьме. По самые уши.

Так вот ты какое – квиновское дерьмо. Разлито по баночкам. Разбавлено спиртом. Подсвечено ультрафиолетом. Изогнулось в агонии. Зашлось в немом крике. Утратило человеческий облик.
Гарднер называет это «смоллвильской евгеникой»… «смоллвильской евгеникой»… «смоллвильской евгеникой»… Он считает, что с ее помощью можно вывести суперчеловека… супер… супер… Это только начало!
Все эти искалеченные тела за стеклом, в которых уже давно не осталось ничего человеческого – это только начало. Только начало, Лекс. Их конец – просто чье-то начало. Все эти… дети?! Здесь есть дети?! Гарднер на деньги Квинов ставит опыты над детьми? Выводит из них суперчеловека? А в нем самом хоть что-то человеческое осталось?
Ярость накрывает с головой. Разве сам он – не один из смоллвильских уродов? Разве сам он не видел, как падает небо? Дурацкая отцовская командировка… Какая-то заказная статейка о каком-то заводе… Вылившаяся в сенсационный материал на передовицу. Еще бы – со слов-то очевидца…
Как это было, Лекс? Опиши папе… Расскажи всё подробно-подробно…
Охуительно это было, мать твою! Он думал, что сдохнет на том кукурузном поле! И когда впервые увидел себя в зеркале после больницы – тоже думал, что сдохнет. И они, наверно, думали также.
Вот только вряд ли думали они, что метеориты нагонят их через столько лет. В лице какого-то урода. Каких-то уродов. И вместо могил – будут у них стеклянные колбы. И вечный ужас, заспиртованный под кодовым номером с аккуратной табличкой.
В голове Лекса что-то взрывается. Наверно, один из тех метеоритов… Давнишних метеоритов из самого детства. И следующим взрывается стекло. Миллионом бликовых осколков. Прошлое рушится под напором очередного стула. Который тоже погибнет за правое дело.

Пустота. Темная. Гнетущая. Пустая. Пустота. Приступ дикой ярости прошел, эмоциональным ураганом сметя за собой все мысли и ощущения. Осталась пустота.
Прерванная едкими хлопками аплодисментов.
– Браво. Просто браво. Ты только глянь, что натворила твоя обезьянка, сынок.
В дверях лаборатории стоит Джебидайя Квин, презрительно поджимая тонкие белесые губы. А рядом застыл бледный Оливер, не сводящий с Лекса лихорадочно горящего взгляда.

@музыка: Eagles - Hotel California

@настроение: домой хочу!

@темы: Тайны Смолвилля, Да это ж сенсация, мать вашу!, Клекс, Фанфикшен

---

Так, баловство...

Название: Человечьи повадки
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Рейтинг: PG-13 (ну, это всё-таки слэш)
Жанр: юмор, романтика, флафф
Размер: мини
Саммари: любовь – это инстинкт?

#1
Этот Лутор создан для него. Просто создан. Они как Александр и Гефестион. Идеальная пара.
А это черноволосое чмо лишнее в их отношениях. Хоть он и крутится рядом с его Лексом постоянно, но здесь тебе ничего не обломится, понял? Мы, египетские принцы, не уступаем своих возлюбленных всяким там Кларкам Кентам.
Ты – лишний. Ты – не знаешь истинной нежности его рук. Ты – не слышал истинной ласки его шепота. Не тебе – судить о его доброте и заботе.
И пусть иногда ты всё же спишь в его постели – но я сплю там чаще.
Так забавно наблюдать за Лексом во сне. Он такой милый… беззащитный… голый.
Скоро он проснется, мой лысый бог. Откроет такие же зеленые, как у меня, глаза. Также потянется. Усмехнется. Мы вместе примем ванну. Позавтракаем на террасе. И только мне он доверит свои планы.
Потому что мы – Александр и Гефестион. Идеальная пара.

Лекс медленно открывает глаза. Щурится от яркого солнца. Довольно потягивается. И скользит рукой по мускулистой спине любовника. Склоняется к розовому в утренних лучах ушку:
– Доброе утро, Кларк. Просыпайся, котенок.
Если бы у египетского сфинкса, развалившегося на подоконнике, была шерсть – она стала бы дыбом. Котенок?! Перепутать меня вот с этим придурком?! Как ты мог, о мой Александр?

#2
У Кларка пуленепробиваемая кожа. И кошачьим когтям с ней тоже не справится. Но иногда Кенту кажется, что лучше б он ходил расцарапанный. Вот как сейчас, когда ему позарез срочно нужно на работу… когда он запихивается бутербродом на ходу… впрыгивает в одежку на лету… почти заскакивает в туфли… (а всё потому что кое-кому с утра приспичило. И поначалу Кларк даже был не против…)
Но сейчас он опаздывает. Катастрофически опаздывает! И застывает на пороге.
Лоис снимет с него его пуленепробиваемую шкуру. Потому что никуда он не успеет. Потому что ему придется вернуться. Потому что…
– Твоя лысая дрянь, которую ты по странному недоразумению именуешь котом, нассала мне в ботинок!
В ответ – два непередаваемо невинных взгляда.
– Говорю же: оно нассало мне в ботинок!
– Мяу.
Эта лысая ошибка природы только сильнее льнет к хозяйским рукам. Знает, зараза, что против Лекса Кларк бессилен. Будто в луторовском теле сплавились враз все криптониты Земли.
Но этот скелетный вредитель!
– Я убью эту дрянь!
– Но, Кларк, дорогой, – бормочет Лекс, пытаясь увернуться и спасти питомца от кентовских рук возмездия. – Это… такой инстинкт… он метит территорию… Так он хочет сказать, что принимает тебя в свою семью…
– По-моему, так он хочет сказать, что ложил он на меня! И дальше будет – с твоего позволения!
Кот всё-таки выворачивается и пулей вылетает с кухни. Кларк почти кидается за ним. Лутор пытается его удержать. Вжимаясь руками в грудь. Задевая пальцами соски. Затыкая рот поцелуем…
Оба они – заразы: что кот, что хозяин.
– Ну не обижайся, солнышко. Хочешь, я подарю тебе свой парфюм? Тот, сделанный на заказ? От которого ты балдеешь…
Я от тебя балдею, котофил недоделанный. И, боюсь, это уже не лечится.

– …и потому верх безответственности с твоей стороны, Смолвиль. И даже не думай, что парой печенек…
– Добрый день, мисс Лейн. Надеюсь, у вас перерыв, – впрочем, весь вид Лутора-младшего говорит о том, что ему абсолютно плевать, когда там у них перерыв. Потому что перерыв у них прямо сейчас. Он так решил.
Кларк и Лоис замирают на тротуаре напротив «Дэйли-Плэнет». За ними еще даже двери редакции захлопнуться не успели. Зато успели распахнуться двери лимузина.
– Нам с мистером Кентом нужно поговорить. На счет статьи. Надеюсь, вы не против, мисс Лейн?
– Ну, – недовольно тянет Лоис, стараясь незаметно окинуть взглядом поджарую фигуру мультимиллионера. Черное кашемировое полупальто. Серый костюм от кутюр. Синий шелковый галстук. У Лекса даже парфюм… – У вас что, духи одинаковые? – подозрительно тянет носом Лоис. – Вы их на распродаже что ли брали?
– Это индивидуальная разработка Hermes. Специально для меня. Больше таких духов нет ни у кого, уверяю вас.
– Но я же слышу…
– Это мой парфюм, мисс Лейн, – два хищника скрещивают взгляды. – Только мой.
В глазах Лоис мелькают искры понимания. Растворяясь в омуте шока. И по ужасу от этой догадки, медленно расплывающемуся по лицу напарницы, Кларк понимает – что лучше бы Лекс нассал ей в ботинок.

#3
Крипто и Крошка Геф не ладят. Впрочем, не ладят – это не совсем то слово: котяра Лекса совсем бедному псу житья не дает. Кларк уверен, если б не его присмотр – давно б он остался без питомца. Лексовому живодеру на радость.
Самое обидное – при Лексе-то Геф ведет себя паинькой. Весь такой из себя милый котик. Уси-пуси. И вообще… А стоит тому отвернуться – и бедный Крипто тут же получает по носу. Если б не повышенная генерация последнего – у Кларка б не пес уже был, а мумия.
Иногда Кларку хочется прожарить эту лысую крысу до хрустящей корочки… Но Лекс. Он ведь расстроится. А расстроенный Лекс – это хуже наводнений в Мьянме. К тому же он сразу же тянется к криптониту. И тут уже расстраивается Кларк.
Не то, чтобы Кларк боялся любовника. Или считал, что тот способен причинить ему боль. Ну, по-настоящему. Всерьез. Скорей его обижает неспособность Лекса говорить о своих чувствах на чистоту. Ну зачем играть в Повелителя Вселенной, если достаточно просто сказать «пожалуйста»?
А еще не мешало бы хоть иногда говорить «люблю». И не только в контексте кровати.

На этот раз они возвращаются с приема непривычно рано: еще нету двух и Кларк даже ни разу не успел разозлить Лекса ни одной своей выходкой. Вино на рубашку не пролито. Ни одному официанту он соблазнительно не улыбнулся. И вообще… Но Лекс всё равно какой-то смурной.
А Геф спит в обнимку с Крипто.
Сначала Кларк думает, что у него что-то со зрением. Потом – что поблизости новый вид криптонита. Потом он вообще не знает, что думать.
Но Геф спит в обнимку с Крипто. Разлегся на псине весь такой довольный. Обнял его шею лапами. И, кажется, даже лыбится во сне.
Крипто приподымает правый глаз, окидывает хозяина ленивым взглядом. И почти по-человечески вздыхает, как бы предлагая хозяину оценить тяжесть его ноши. В ответ на вздох «подушки» тут же раздается довольное мурчание. Кажется, еще чуть-чуть – и сонный Геф полезет к Крипто целоваться.
Но тут из коридора доносится голос Лекса.
В следующую секунду Геф вскакивает, как ужаленный. А сонный Крипто в очередной раз получает лапой по морде.
Кларк недовольно кривится и идет на кухню за перекисью. Крипто плетется следом, слушая как хозяин тихонько бормочет под нос, что некоторые абсолютно не умеют выражать свою любовь. Крипто тоскливо оглядывается на гостиную, откуда уже слышится виноватое мяуканье Гефа – и грустно кивает головой: нет, совсем не умеют. Разве что наедине. Пока никто не видит…

@темы: Тайны Смолвилля, Клекс, Фанфикшен