Название: Третий шанс
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Морган рядом бегает…
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: хоррор (давно мечтала), экшен, ангст, hurt/comfort и уже мой любимый – AU, а отсюда – ООС Кларка.
Рейтинг: NC-17
Статус: в процессе
Саммари: где там наш хоррор?
Предупреждение и Посвящение все помнят. Все помнят, я сказала!
читать дальше
– А голову в следующий раз бери покрупнее, – и мистер Филдинг вперил в Кларка свои поросячьи глазки.
Да она у Моргана и так немаленькая была. Куда уж больше?
– Простите?
– Голову на холодец надо бы покрупнее. Так матери и передай. Ничего на еде экономить. Чай, не в Депрессию живем, – мистер Филдинг презрительно сплюнул в сторону, весьма красноречиво демонстрируя свое отношение к методам экономии Кентов.
Старый Берт Филдинг искренне считал, что экономить можно на всем – кроме еды. Хорошо пожрать – это святое. Лично он хорошо нажрал себе уже 220 кило – и отнюдь не считал это недостатком.
А эти Кенты – идиоты. Нашли на чем деньгу жмотить! Пацана б хоть своего пожалели. Он, бедняга, при упоминании мяса вон уже в голодный обморок хлопнуться готов. С лица сразу спал.
Побледневший Кларк поспешил распрощаться с городским мясником и побыстрее выскочил на улицу.
– …Ну и я повесила Моргана. В красную такую крапинку, – миссис Дженкинс, возбужденно жестикулируя, чуть не задела Кларка по носу. – Чудные, чудные получились портьеры…
Отчаянно встряхнув головой Кларк бросился дальше. Вниз по улице. Мимо головок капусты и чеснока в лавке старика Бредли. Мимо часовой мастерской Уилша, где заводные головки часов бьют прямо по оголенным нервам. Мимо придурочных детей, уже доставших его этой своей:
На прогулку вышли дети.
Раз! – несется с горки Гретти…
Шесть! – с мячом играет Петти…
Картавый детский альт вливается в уши и путается там. Несется с горки голова…
А Кларк несется к Лексу. Так быстро – как только может.
– Кларк, ну сколько можно? – Лекс угадывает настроение любовника с первого взгляда. Иногда Кларку даже кажется, что его мысли Лексу понятней, чем биржевые сводки. – Ты сам себя изводишь.
– Прости.
– Мы это уже обсуждали, – недовольно прерывает его Лекс. – Ты ни в чем не виноват.
Лутора злит нежелание любовника – забыть. Перечеркнуть. Поверить Лексовым словам, что всё хорошо.
Кларк верит Лексу. Но только не в этом.
– Наверно, мне нужно время…
– Да уже два месяца прошло! Сколько можно?
– Я слышал, что у убийства нет срока давности.
Лекс раздраженно отбрасывает в сторону канадский контракт. И в двести первый раз повторяет:
– Это. Был. Несчастный. Случай.
И молит всех богов, чтоб на этот раз до Кента дошло.
– Да, конечно, – заученно кивает Кларк и продолжает бездумно рассматривать книжную полку.
Два месяца прошло. Если быть точным – 64 дня. Кукуруза как раз созрела.
Видя, что уговоры не помогают, Лекс встает, обходит стол и не спеша – будто боясь спугнуть – приближается к Кларку.
– На зимние каникулы я свожу тебя в Вену.
Кларк наконец отрывается от разглядывания книжных корешков и несмело улыбается любимому.
– Я всегда считал, что Париж – романтичней.
– Зато в Вене психологи лучше.
Прямолинейность Лекса граничит с жестокостью. А еще – с отчаянием. Видеть как сгорает изнутри любимый человек и быть не в силах ему помочь – такое доведет до отчаяния даже ублюдочного циника, вроде Лутора.
– Я справлюсь, – Кларка передергивает. Сама мысль, что придется кому-то рассказать…
– Но пока не справляешься.
– Если ты мне поможешь…
– «Сверху» не пущу, – тут же обрывает Лекс.
И дело не в самолюбии. Это уже сродни суеверию: он боится, что как только Кларк добьется своего… Глупость, конечно… Но Лексу важно – жизненно важно – иметь какой-то козырь в рукаве. На крайний случай. Этакий весьма сладкий пряник – если Кларк вдруг вздумает… нырнуть и не вынырнуть. И его задница кажется ему подходящей приманкой для ускользающего «карателя-самого-себя».
– Ну хоть за руку подержи, – усмехается Кларк.
На самом деле с той ночи он больше не просился «наверх». Наоборот, в постели он стал пуглив и трепетен, как лань. Чувствовать ласку и заботу стало для него жизненной необходимостью. Даже большей, чем дышать.
– Могу и не за руку, – Лекс толкает своего мальчика в кресло.
Бледная холеная рука скользит вниз. Властно ложится на ширинку. Сжимает сквозь брюки.
Серые глаза меж тем не выпускают из плена зеленые. Два взгляда в упор. Даже металлический стон молнии не в силах прервать этот танец глаз.
Рука Лекса на ощупь вытаскивает член любовника. Отводит верхнюю плоть. Ногтем осторожно надавливает на кончик уретры. Кларк вздрагивает всем телом. И прикрывает глаза. Контакт разорван. Лекс выиграл. Лекс всегда выигрывает в этом состязании. Значит, можно победно усмехнуться и склонить голову. Победителю не грех склонить голову. Победитель должен быть милостив к побежденным. Особенно – если проигрывают вот так. Закусив губу. Выгнувшись до хруста. Вцепившись в подлокотники до боли.
Такой Кларк заводит Лекса до серых мошек в глазах. И чтоб не видеть признака собственной слабости он сам прикрывает глаза. Склоняется к руке – и вбирает сразу целиком.
Он работает ртом, как голодный пес. Или демон. Будто душу через член высосать хочет. Долго массирует губами головку. Выпускает с тихим цпоком. Скользит языком вниз. Заглатывает сначала одно яичко, потом другое. Чередует их не спеша, оставляя ствол на милость своих пальцев. Также не спеша язык скользит наверх.
У меня для тебя сегодня сюрприз, котенок. И длинными ресницами Лекс щекочет головку. Упругие реснички щекочут. Вызывают дрожь по всем телу.
Как на эклектическом стуле…
Реснички сменяются язычком. Сперва легкие касания. И снова одним движением заглотить по самые яйца.
Руки проскальзывает под низ. Приподымают. Ложатся на полушария задницы. Кларк и сам не прочь вскинуть бедра повыше. Толкнуться поглубже. Раствориться в чужом рту. Забыться. Какой, к черту, Эдж?! Кто такой? Да он сейчас собственного имени не помнит даже!
Большой желтый мяч летит Кларку прямо в лоб – и взрывается в мозгу сотнями конфетти.
Лекс терпеливо ждет, пока его малыш придет в себя, не переставая нежно поглаживать по бедрам. Именно эти ласки заставляют Кларка довольно лыбиться, когда он наконец выныривает из посторгазменной дремы.
Лутор сыто облизывается и не сводит с любовника хитрых серых глазищ. Ну да, ну да! Я в курсе – чья теперь очередь.
Не прекращая улыбаться Кларк опускается на колени и берет член Лекса в руку. Такой нежный. Почти бархатный. И юркий как хозяин. Так и норовит выскользнуть из рук. Но у Кларка та еще хватка. Если сказал «моё» – значит, не отдам.
Рука неторопливо, но уверенно скользит вверх-вниз. Временами прерываясь на поглаживание головки. Лекс прикусывает нижнюю губу. Крылья носа жадно трепещут в предвкушении. А губы ищут рот Кларка. Скользят по подбородку… щекам… накрывают полные губки… Язык врывается в рот. И уже непонятно – чей это стон. Потому что кончают оба. И второй оргазм у Кларка – еще ярче, чем первый.
Возвращаться домой приходится через поле. Кларк всегда старается проскочить его побыстрее, желательно на суперскорости. Но сегодня два оргазма подряд дают о себе знать. Он идет не спеша. И радуется, что солнце еще не село, даже самому себе отказываясь признаться, что если бы задержался в замке до темноты – там и остался бы ночевать.
А утром мать опять недовольно поджимала бы губы (Кларк подозревает, что она просто ревнует… ну и кризис среднего возраста обостряется при виде засосов на шее «маленького» сына). Да и отец… Этот бурчать не будет. В этом вся беда. В последнее время он слишком молчаливый. Замкнутый какой-то. Мать подозревает, что это сердце. Кларк и сам пару раз видел у отца валидол. Но говорить с ним на эту тему бесполезно. В вопросах мужской гордости Джонатан Кент еще упрямей, чем Кларк – в вопросах Лекса.
А поле всё ближе. Обступает со всех сторон. Нависает высокими стеблями…
Что-то трупное есть в этой зелени…
Сухие листья шелестят...
…будто стонут… будто зовут… к себе…
Кларк убежден, что так и выглядит Ад. Бескрайнее море кукурузы.
…которая так и норовит тебя поглотить… «Не отдам, не отдам, не отдам», – беснуются листья…
И уродила ведь в этом году, как на грех.
…не искупить твой грех……не искупить твой грех……не искупить твой грех…
Скорей бы убрать ее к чертовой матери!
Ко мне! Иди ко мне! Мальчик мой…
Не выдерживая, Кларк срывается на суперскорость.
Летучая мышь прилетает под вечер. Как она пробралась сквозь москитные сетки никто в доме так и не понял. Она появилась будто из ниоткуда. Кларк как раз выходил из душа, собирался спать идти. Черный комок наскочил на него, противно повизгивая. От неожиданности Кларк даже полотенце выронил. И отскочил назад в ванную, захлопнув двери.
В коридоре тут же повисла тишина. Минута… Другая… Парню начало казаться, что ему почудилось. С кем не бывает? Страшилок на ночь пересмотрел. В детстве. Ну да, показалось. Откуда в доме летучие мыши? Отродясь у них здесь мышей не водилось. Мало ли что почудиться может…
Черная дрянь вцепилась прямо в ухо. И даже прокусить умудрилась! А противный писк, кажется, сейчас порвет перепонки. Кларк успел сто раз пожалеть, что решился выйти из ванной. Там и ночевать надо было.
Он не может объяснить этот иррациональный страх перед каким-то куском мяса. Но ужас его почти парализует.
Кожаные крылья противно хлопают над ухом. Цепляются за волосы. Кларк раздраженно отрывает от себя эту гадость. Мышь с визгами начинает носиться по коридору. Туда-сюда. Туда-сюда! Тудасюдатудасюдатудасюда…
– Кларк, милый, что там такое?
– Мама! Осторожней, мама!
Жуткий страх за мать заставляет вспыхнуть глаза. Буквально. Устраивая чертовой мыши аутодафе.
– О, милый! У тебя кровь, – Марта не слушая предупреждений сына спешит на помощь. – Нужно обработать…
Но рана уже затянулась.
Родители спят. Наверно, весь Смоллвилль спит. А Кларк на кухне давится десятой кружкой чая. Не сводя глаз с окна. Он не знает почему… не может объяснить… даже понять не в состоянии…
Но он почему-то уверен, что мышь прилетела со стороны кукурузного поля.
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Морган рядом бегает…
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: хоррор (давно мечтала), экшен, ангст, hurt/comfort и уже мой любимый – AU, а отсюда – ООС Кларка.
Рейтинг: NC-17
Статус: в процессе
Саммари: где там наш хоррор?
Предупреждение и Посвящение все помнят. Все помнят, я сказала!
читать дальше
– А голову в следующий раз бери покрупнее, – и мистер Филдинг вперил в Кларка свои поросячьи глазки.
Да она у Моргана и так немаленькая была. Куда уж больше?
– Простите?
– Голову на холодец надо бы покрупнее. Так матери и передай. Ничего на еде экономить. Чай, не в Депрессию живем, – мистер Филдинг презрительно сплюнул в сторону, весьма красноречиво демонстрируя свое отношение к методам экономии Кентов.
Старый Берт Филдинг искренне считал, что экономить можно на всем – кроме еды. Хорошо пожрать – это святое. Лично он хорошо нажрал себе уже 220 кило – и отнюдь не считал это недостатком.
А эти Кенты – идиоты. Нашли на чем деньгу жмотить! Пацана б хоть своего пожалели. Он, бедняга, при упоминании мяса вон уже в голодный обморок хлопнуться готов. С лица сразу спал.
Побледневший Кларк поспешил распрощаться с городским мясником и побыстрее выскочил на улицу.
– …Ну и я повесила Моргана. В красную такую крапинку, – миссис Дженкинс, возбужденно жестикулируя, чуть не задела Кларка по носу. – Чудные, чудные получились портьеры…
Отчаянно встряхнув головой Кларк бросился дальше. Вниз по улице. Мимо головок капусты и чеснока в лавке старика Бредли. Мимо часовой мастерской Уилша, где заводные головки часов бьют прямо по оголенным нервам. Мимо придурочных детей, уже доставших его этой своей:
На прогулку вышли дети.
Раз! – несется с горки Гретти…
Шесть! – с мячом играет Петти…
Картавый детский альт вливается в уши и путается там. Несется с горки голова…
А Кларк несется к Лексу. Так быстро – как только может.
– Кларк, ну сколько можно? – Лекс угадывает настроение любовника с первого взгляда. Иногда Кларку даже кажется, что его мысли Лексу понятней, чем биржевые сводки. – Ты сам себя изводишь.
– Прости.
– Мы это уже обсуждали, – недовольно прерывает его Лекс. – Ты ни в чем не виноват.
Лутора злит нежелание любовника – забыть. Перечеркнуть. Поверить Лексовым словам, что всё хорошо.
Кларк верит Лексу. Но только не в этом.
– Наверно, мне нужно время…
– Да уже два месяца прошло! Сколько можно?
– Я слышал, что у убийства нет срока давности.
Лекс раздраженно отбрасывает в сторону канадский контракт. И в двести первый раз повторяет:
– Это. Был. Несчастный. Случай.
И молит всех богов, чтоб на этот раз до Кента дошло.
– Да, конечно, – заученно кивает Кларк и продолжает бездумно рассматривать книжную полку.
Два месяца прошло. Если быть точным – 64 дня. Кукуруза как раз созрела.
Видя, что уговоры не помогают, Лекс встает, обходит стол и не спеша – будто боясь спугнуть – приближается к Кларку.
– На зимние каникулы я свожу тебя в Вену.
Кларк наконец отрывается от разглядывания книжных корешков и несмело улыбается любимому.
– Я всегда считал, что Париж – романтичней.
– Зато в Вене психологи лучше.
Прямолинейность Лекса граничит с жестокостью. А еще – с отчаянием. Видеть как сгорает изнутри любимый человек и быть не в силах ему помочь – такое доведет до отчаяния даже ублюдочного циника, вроде Лутора.
– Я справлюсь, – Кларка передергивает. Сама мысль, что придется кому-то рассказать…
– Но пока не справляешься.
– Если ты мне поможешь…
– «Сверху» не пущу, – тут же обрывает Лекс.
И дело не в самолюбии. Это уже сродни суеверию: он боится, что как только Кларк добьется своего… Глупость, конечно… Но Лексу важно – жизненно важно – иметь какой-то козырь в рукаве. На крайний случай. Этакий весьма сладкий пряник – если Кларк вдруг вздумает… нырнуть и не вынырнуть. И его задница кажется ему подходящей приманкой для ускользающего «карателя-самого-себя».
– Ну хоть за руку подержи, – усмехается Кларк.
На самом деле с той ночи он больше не просился «наверх». Наоборот, в постели он стал пуглив и трепетен, как лань. Чувствовать ласку и заботу стало для него жизненной необходимостью. Даже большей, чем дышать.
– Могу и не за руку, – Лекс толкает своего мальчика в кресло.
Бледная холеная рука скользит вниз. Властно ложится на ширинку. Сжимает сквозь брюки.
Серые глаза меж тем не выпускают из плена зеленые. Два взгляда в упор. Даже металлический стон молнии не в силах прервать этот танец глаз.
Рука Лекса на ощупь вытаскивает член любовника. Отводит верхнюю плоть. Ногтем осторожно надавливает на кончик уретры. Кларк вздрагивает всем телом. И прикрывает глаза. Контакт разорван. Лекс выиграл. Лекс всегда выигрывает в этом состязании. Значит, можно победно усмехнуться и склонить голову. Победителю не грех склонить голову. Победитель должен быть милостив к побежденным. Особенно – если проигрывают вот так. Закусив губу. Выгнувшись до хруста. Вцепившись в подлокотники до боли.
Такой Кларк заводит Лекса до серых мошек в глазах. И чтоб не видеть признака собственной слабости он сам прикрывает глаза. Склоняется к руке – и вбирает сразу целиком.
Он работает ртом, как голодный пес. Или демон. Будто душу через член высосать хочет. Долго массирует губами головку. Выпускает с тихим цпоком. Скользит языком вниз. Заглатывает сначала одно яичко, потом другое. Чередует их не спеша, оставляя ствол на милость своих пальцев. Также не спеша язык скользит наверх.
У меня для тебя сегодня сюрприз, котенок. И длинными ресницами Лекс щекочет головку. Упругие реснички щекочут. Вызывают дрожь по всем телу.
Как на эклектическом стуле…
Реснички сменяются язычком. Сперва легкие касания. И снова одним движением заглотить по самые яйца.
Руки проскальзывает под низ. Приподымают. Ложатся на полушария задницы. Кларк и сам не прочь вскинуть бедра повыше. Толкнуться поглубже. Раствориться в чужом рту. Забыться. Какой, к черту, Эдж?! Кто такой? Да он сейчас собственного имени не помнит даже!
Большой желтый мяч летит Кларку прямо в лоб – и взрывается в мозгу сотнями конфетти.
Лекс терпеливо ждет, пока его малыш придет в себя, не переставая нежно поглаживать по бедрам. Именно эти ласки заставляют Кларка довольно лыбиться, когда он наконец выныривает из посторгазменной дремы.
Лутор сыто облизывается и не сводит с любовника хитрых серых глазищ. Ну да, ну да! Я в курсе – чья теперь очередь.
Не прекращая улыбаться Кларк опускается на колени и берет член Лекса в руку. Такой нежный. Почти бархатный. И юркий как хозяин. Так и норовит выскользнуть из рук. Но у Кларка та еще хватка. Если сказал «моё» – значит, не отдам.
Рука неторопливо, но уверенно скользит вверх-вниз. Временами прерываясь на поглаживание головки. Лекс прикусывает нижнюю губу. Крылья носа жадно трепещут в предвкушении. А губы ищут рот Кларка. Скользят по подбородку… щекам… накрывают полные губки… Язык врывается в рот. И уже непонятно – чей это стон. Потому что кончают оба. И второй оргазм у Кларка – еще ярче, чем первый.
Возвращаться домой приходится через поле. Кларк всегда старается проскочить его побыстрее, желательно на суперскорости. Но сегодня два оргазма подряд дают о себе знать. Он идет не спеша. И радуется, что солнце еще не село, даже самому себе отказываясь признаться, что если бы задержался в замке до темноты – там и остался бы ночевать.
А утром мать опять недовольно поджимала бы губы (Кларк подозревает, что она просто ревнует… ну и кризис среднего возраста обостряется при виде засосов на шее «маленького» сына). Да и отец… Этот бурчать не будет. В этом вся беда. В последнее время он слишком молчаливый. Замкнутый какой-то. Мать подозревает, что это сердце. Кларк и сам пару раз видел у отца валидол. Но говорить с ним на эту тему бесполезно. В вопросах мужской гордости Джонатан Кент еще упрямей, чем Кларк – в вопросах Лекса.
А поле всё ближе. Обступает со всех сторон. Нависает высокими стеблями…
Что-то трупное есть в этой зелени…
Сухие листья шелестят...
…будто стонут… будто зовут… к себе…
Кларк убежден, что так и выглядит Ад. Бескрайнее море кукурузы.
…которая так и норовит тебя поглотить… «Не отдам, не отдам, не отдам», – беснуются листья…
И уродила ведь в этом году, как на грех.
…не искупить твой грех……не искупить твой грех……не искупить твой грех…
Скорей бы убрать ее к чертовой матери!
Ко мне! Иди ко мне! Мальчик мой…
Не выдерживая, Кларк срывается на суперскорость.
Летучая мышь прилетает под вечер. Как она пробралась сквозь москитные сетки никто в доме так и не понял. Она появилась будто из ниоткуда. Кларк как раз выходил из душа, собирался спать идти. Черный комок наскочил на него, противно повизгивая. От неожиданности Кларк даже полотенце выронил. И отскочил назад в ванную, захлопнув двери.
В коридоре тут же повисла тишина. Минута… Другая… Парню начало казаться, что ему почудилось. С кем не бывает? Страшилок на ночь пересмотрел. В детстве. Ну да, показалось. Откуда в доме летучие мыши? Отродясь у них здесь мышей не водилось. Мало ли что почудиться может…
Черная дрянь вцепилась прямо в ухо. И даже прокусить умудрилась! А противный писк, кажется, сейчас порвет перепонки. Кларк успел сто раз пожалеть, что решился выйти из ванной. Там и ночевать надо было.
Он не может объяснить этот иррациональный страх перед каким-то куском мяса. Но ужас его почти парализует.
Кожаные крылья противно хлопают над ухом. Цепляются за волосы. Кларк раздраженно отрывает от себя эту гадость. Мышь с визгами начинает носиться по коридору. Туда-сюда. Туда-сюда! Тудасюдатудасюдатудасюда…
– Кларк, милый, что там такое?
– Мама! Осторожней, мама!
Жуткий страх за мать заставляет вспыхнуть глаза. Буквально. Устраивая чертовой мыши аутодафе.
– О, милый! У тебя кровь, – Марта не слушая предупреждений сына спешит на помощь. – Нужно обработать…
Но рана уже затянулась.
Родители спят. Наверно, весь Смоллвилль спит. А Кларк на кухне давится десятой кружкой чая. Не сводя глаз с окна. Он не знает почему… не может объяснить… даже понять не в состоянии…
Но он почему-то уверен, что мышь прилетела со стороны кукурузного поля.