Название: Третий шанс
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Морган рядом бегает…
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: хоррор (давно мечтала), экшен, ангст, hurt/comfort и уже мой любимый – AU, а отсюда – ООС Кларка. Надеюсь, ничего не забыла
Рейтинг: NC-17
Статус: в процессе
Саммари: ну, мне заказывали: «
Кое-как пережив первую Лексову женитьбу (списав весь эффект просто на метеориты в крови Дезире), Кларк получил себе нервный срыв от второй его женитьбы. Хелен не метеоритный фрик, Лекс на ней женится - значит там любофффь настоящая, и Кларку не светит. Парень в истерике (жизнь не удалась, счастье не для меня, я урод и никому не нужен) натягивает кольцо и бежит куда-глаза-глядят-в-Метрополис (и дальше все по фильму, не важно).
Тут Лекс, который женится на Хелен только потому что считает, что любовь Кларка ему не светит 100% и надо пытаться "жить дальше" (ну, или как-то так ), понимает, что чуйства его взаимны. Он аннулирует женитьбу (или сразу подает на развод, или просто не доходит до алтаря) и бежит за Кларком. Ищет его, Кларк прячется, потому что думает, что Лекс это так просто - из жалости. Наконец-то Лекс ловит Кларка где-нибудь в темном безлюдном месте, между мальчиками происходит объяснение, примирение и тру-ля-ля! Хеппи-энд и все счастливы»
Предупреждение: изврат получился полный. Прости, родная! Не понравится – будем что-то решать…
Предупреждение №2: Ну и среди прочего – ООС Кларка (к этому тоже стоит подготовиться).
Посвящение: для
Juliya_Luthor. Прости, к тому времени, как я добралась до твоего заказа – концепция неисправимо поменялась. Я боюсь, что ты меня прибьешь за такое видение твоего «пожелания»… Но всё равно делаю по-своему…
читать дальше
Мужчина властно провел рукой по гладкой спине молодого любовника. Узловатые мозолистые пальцы с упоением пробежались по рельефно очерченным мышцам. Пересчитали позвонки. Слегка надавили на копчик. И скользнули в промежность. Покружили вокруг сфинктера. Поиграли с волосками.
Вздох. Еле слышный. И юноша лишь сильнее стискивает зубы.
Мужчина ухмыляется. Ты красив, как бог, мой юный любовник. Но как же у тебя мало опыта! Совсем мало опыта в этих делах…
Широкие ладони обхватывают полушария. Мнут. Массируют. Раздвигают. Для языка. Дерзкого властного языка. Такого же властного как его обладатель. Пройтись по розовым стенкам. Закрутить спиральку вокруг ануса. Скользнуть внутрь.
На этот раз вздох громче. Почти стон. Почти просьба. Но нет. Еще нет. Еще можно терпеть…
Язык толкается внутрь. Пробует мальчишку на вкус. Есть в нем что-то… кунжутное… Что-то запретное… Неземное. Язык осторожно раздвигает стенки. Толкается внутрь. Отвоевывая у мышц каждый миллиметр. Всё глубже и дальше. Еще и еще.
Стон. На этот раз это определенно стон. И легкая дрожь по спине.
Да, вот так, мой мальчик. Только так. Только для меня. Только со мной. Я – большой собственник. А ты – большой упрямец. Дрожишь, но не сдаешься?
Язык выскальзывает из глубин и, не отрываясь от гладенькой кожи, скользит вниз. Ласкает промежность. Теперь – дыхание. Горячим дыханием по яичкам. А теперь заглотить. Сначала одно. Теперь другое. Обсосать эти конфетки. Носом лаская промежность. Одно. Второе. Помассировать губами. И снова. Одно. Второе. А к члену – ни-ни!
На этот раз стон получается каким-то… злобным. Ну-ну, малыш, ты же сам хотел поиграть. Ты ведь не думал, что папочка наиграется так быстро? На твоем члене уже каждая вена набухла желанием. Промежность блестит от слюны. Заманчиво манит приоткрытый анус. Но папочка еще не наигрался. Терпи, малыш. Терпи – или моли о пощаде.
Легонько подуть. Поцеловать каждую мурашку. Снова скользнуть языком. Глубже. И дальше. И снова.
– Хватит, – юноша раздраженно переворачивается на спину. – Мне надоело, – бурчат обиженно надутые губки. Сочные мягкие губки. – Будет тебе минет. Трахни меня наконец!
Чертов ублюдок! Его уж трясет от желания – а всё командует. Проучить бы тебя! Чтоб неделю сидеть не смог. Да ведь только на тебе всё, как на собаке. И ведешь ты себя – как сучка в течке.
Ну а ты – кобель, старый дурак. Который перед этой сучкой устоять не может. Спешишь поймать момент. И поймать на слове. Спешить – любить. Пока можешь.
Пока он позволяет тебе.
От злости мужчина слишком резко входит в тело юного любовника. Но тот даже не вскрикивает. Морщится только. И ерзает, подстраиваясь под партнера. Вот так. Еще немного… И качнуть бедрами навстречу.
Когда юноша начинает подмахивать, у мужчины вконец сносит крышу. Ну и что ты там болтал про опыт, старый придурок? Вся твоя выдержка разбилась на хрен о бедра развратного молодчика. Подмахивающего тебе со всей прытью юности. Со всем ее азартом.
Член впивается в тело любовника по самое основание. Звонко шлепают яйца. Член юноши горячо скользит по уже наметившемуся брюшку любовника. Оставляя скользкий терпкий след похоти. Вычерчивает странные следы.
Мужчина тяжело дышит. Он раскраснелся. Вспотел. Теряет ритм. Шлепки выходят невпопад. Мелодия слияния превращается в какофонию соития. Но он продолжает вколачиваться в юное тело. Раз за разом. Глубже и глубже. Еще…
Капли пота падают парню на грудь. Мужчина трясет слипшимися волосами, стараясь откинуть с глаз мокрые пряди. Чтоб не мешали смотреть. Смотреть и видеть. Каждую черточку. Каждый нюанс на лице. Каждую эмоцию, промелькнувшую на дне нефритовых глаз. Каждый стон, слетевший с губ. И как белые зубы прикусывают эти сладко-развратные губы. И как он зажмуривается…
Он всегда закрывает глаза прежде, чем кончить. И никакой опыт, никакие игры не способны отучить его от этой привычки. Он только сильнее смежает веки. И прикусывает губу до крови.
Мужчине хочется верить, что это просто привычка. Или даже смущение – чем черт не шутит? Может, он молится в этот момент, благодаря Небеса за ниспосланного ему любовника – столь опытного и щедрого? Да пусть хоть задачки по геометрии решает!
Но чертов опыт настойчиво шепчет мужчине, что чаще всего так сильно прикусывают губы – когда на языке бьется чужое имя. А глаза закрывают – чтоб лучше увидеть его обладателя.
Ярость застилает глаза кровавой пеленой. Он толкается так сильно, будто стремится разорвать юношу надвое. И забрать себе хотя бы половину. Но вместо этого – отдает всего себя. Выплескивает в него собственную душу. И падает, падает, падает…
Потому что этот мальчишка как пропасть. И когда-нибудь он его поглотит.
Глава Метрополисской мафии выходит из душа медленно, не торопясь. Обтирается полотенцем, не сводя глаз с постели. Любовник лежит как ни в чем не бывало. Выставив напоказ расстраханный анус. Из которого до сих нет-нет да и подтекает сперма Эджа. Но Кэл и глазом не ведет. Щурится, как довольный котяра. И лениво ласкает аккуратненькие соски. Уже сморщенные и потемневшие. Но член еще вялый. Апатично лежит у левого бедра, поблескивая бордовой головкой. А, вот – дернулся! Слегка. Даже как-то нехотя, что ли. Что, блядь, не натрахался еще? Плохо тебя мистер Эдж отымел? Добавки охота?
– Может, продолжим? – таким тоном обычно старые девы просят им хлеб за завтраком передать.
Но Морган заводится так – будто Кэл ему только что стриптиз станцевал. У-у-у, сученыш!
– Извини, малыш, – он хочет, чтоб голос звучал снисходительно, но всё портит сожаление – искреннее сожаление – и какая-то старческая печаль. Стареешь, Эдж. Еще чуть-чуть и ты его не удержишь. – На сегодняшний вечер у нас другие планы.
– А как же мой проигрыш? – хитро щурится Кэл.
– Потом отработаешь, – Эджу хочется растянуть удовольствие. Сама мысль, что теперь мальчишку можно поставить на колени… в любое время… в любом месте… Малыш никогда не страдал предрассудками. И никогда не отсасывал ему раньше. А теперь будет.
У Моргана снова сбивается дыхание. Он без всяких зеркал знает, чувствует просто – как горят похотливым светом его подслеповатые глазки. И почти решается прямо сейчас… Но нет! Дело прежде всего.
– У меня для тебя пока другая работа, – и тыкает пальцем на комод. – Там адрес. И расписание охраны. Желательно, чтоб всё было сделано прямо сегодня.
Кэл неохотно встает. Подходит к комоду, не обращая внимания на потеки чужой спермы, размазывающиеся по ногам. Небрежно подымает бумажный прямоугольник.
– Луторкорп-Плаза? Офис Лайонелла Лутора?
– Это в тягость?
Губы любовника – задолжавшего ему отныне минет – расплываются порочной улыбкой:
– Не-е-ет. Это в удовольствие.