Прода всё меньше и меньше… Но зато она есть!
Название: Да это ж сенсация, мать вашу! Часть шестая.
Автор: ну я! А что?
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Рейтинг: NC-21
Жанр: AU, ангст, экшен
Warning: уж полночь близится, а секса там всё нет… Ну, клексового, по крайней мере… Зато неклексового… И очень жесткого – предупреждаю сразу!
Статус: в процессе
Саммари: Можно изменить их судьбы. Нельзя изменить их отношения.
читать дальше
Лекс Лутор и Оливер Квин. В закрытом пространстве. На три часа.
Плохая идея. «Не стоило этого делать», – сказал бы Лекс любому желающему. Если бы кто-то пожелал его слушать.
– Дружище Лекс.
– Дружище Олли.
Ядом их голосов можно было бы заново наполнить Мичиган.
– После нашей последней встречи я ожидал увидеть тебя при других обстоятельствах. Даже немного волновался. Но! Как же приятно осознавать, что всё можно купить! – на лице Оливера сияет гаденькая ухмылка.
– Что ты ожидал увидеть меня при других обстоятельствах, я помню, – Лекс парирует наглой усмешкой. – Как неприятно осознавать, что любимая игрушка не дождалась тебя в витрине магазина. Правда, Олли?
Нет, всё-таки паршивец отлично держит себя в руках. В кабинете директора, после их «маленького инцидента», он, помнится, держался хуже. Нервно кусал губы, то и дело сжимал кулаки. Даже потел.
Лекс гонит от себя неприятное воспоминание. Жаль, что нельзя сейчас также послать самого Квина. Но в ложе они не одни. Значит, надо держать лицо.
А чем готов пожертвовать ты – ради Кларка?
Да вот своими нервными клетками, к примеру. Вытерпеть Оливера Квина для Лекса Лутора – сизифов труд. Ты его терпишь, терпишь, а он твоему терпению сопротивляется изо всех квиновских сил! Если честно, Лекс предпочел бы всю игру провести на поле, уворачиваясь от беснующихся игроков, чем любоваться наглой рожей Квина, рассевшегося рядом в VIP-ложе.
Рядом. В соседнем кресле. Сука.
Приход родителей Кларка только усугубляет дело. «Нестрогая» миссис Кент вежливо улыбается милому симпатичному пареньку рядом с давним приятелем сына Оливером – и равнодушно проходит мимо, совершенно не обращая на него внимания. Зато мистер Кент напоминает сейчас раскаленного быка. И тоже проходит мимо, не говоря ни слова.
– Сдается мне, что Кларк не торопится представить тебя родителям, – ну конечно, чтоб Оливер – и не заметил? Чтоб Оливер – и смолчал? Да не бывать этому! – Наверно, он в тебе не уверен. Может, ты плохо ему сосешь? Может, он прямо сейчас присматривает себе кандидатуру получше…
– Зато он представил меня своим друзьям! И эти друзья приняли меня с распростертыми объятиями! – Спокойно, Лекс. Ты почти сорвался. А тебе здесь еще часа три сидеть.
– Тебе понравилось в моих объятиях, Лекс? Мы можем повторить…
– Ты можешь повторять, что хочешь, Олли. Но без меня. Можешь, например, подрочить на меня в душе – я не возражаю.
– А еще могу представить тебя его родителям. На правах лучшего друга. Хочешь?
– А обнимать меня ты тоже собирался на правах лучшего друга?
– Самого лучшего, Лекс. Кларк мне почти как брат.
– А, так тебя еще и на инцест пробивает? Ты лечиться не пробовал?
– Я еще много чего в этой жизни не пробовал, – Квин провокационно облизывает губы. – Но я попробую.
– Попробуй не быть таким придурком, Олли.
– Ну, это я еще паинька, – «Охотно верю, сука!» – А вообще: на вас же с Кларком смотреть смешно! Ну, ей-богу! Принц и нищий. Прежде чем идти в любовники к малышу, тебе нужно было подработать у меня содержанкой. А то у Кларка на тебя, моя принцесса, боюсь, денег не хватит. Или ты надеешься прожить на то, что папочка выдает ему на карманные расходы? Вам хоть на презервативы-то хватает? Если нет, я дам, – горячо заверяет Оливер. – А то мало ли с кем ты там трахался под забором? Еще подцепит наш мальчик от тебя какую-нибудь дрянь, не дай бог!
– Да не переживай ты так, Олли. Моей зарплаты хватает и на презервативы, и на кино с мороженым.
– Кино, говоришь? – Оливер недобро щурится. Не нужно быть оракулом, чтоб понять: сейчас будет гадость. – Хорошо, что напомнил, Лекси-бой. У нас тут очередной Бал тюльпанов намечается. Ты же знаешь, эти приемы – давняя традиция. Туда съезжаются все официальные парочки Метрополиса. Все достойные официальные парочки. Даже не представленные родителям. Появление на балу – это круче, чем помолвка. Скажу тебе по секрету: на это Рождество Кларк признался мне, что мечтает сходить на это торжество не один. Я, правда, и в самом страшном рождественском кошмаре не представлял, что он пойдет туда с тобой – уж лучше Санта-Хрякус, чесслово – но что поделать? Придется терпеть твое общество. Ты когда за пригласительным заедешь?
У Лекса сдавливает горло. Бал тюльпанов. Культовое сборище элиты. Апофеоз весеннего сезона.
По пять штук за пригласительный билет.
Пять тысяч зелененьких американских баксов, мать вашу!
Ну и где ему взять такие бабки?
Можно, конечно, перевести всё в шутку. Отморозиться. Вывернуть всё так, чтоб Кларк сам его пригласил. Можно…
Нельзя. Нельзя разбивать рождественские мечты. Это святое. Как и сам Кларк.
Значит, опять придется что-то придумывать.
– Я лучше курьера пришлю, Олли. Ты отложи там парочку. Как настоящий друг.
– Ну-ну, – в глазах Оливера – неприкрытая насмешка. Кого ты хочешь обдурить, дурачок? – Я отложу. Ради того, чтоб лицезреть тебя на этом балу, я отложу даже поездку в Европу…
– Извини, мне нужно работать, – прерывает его Лекс и решительно встает, намериваясь пробраться к выходу.
– Конечно-конечно, – Олли галантно сторонится. – Тебе теперь надо много работать.
Лекс доходит до двери и только потом бросает Квину через плечо «последнее занимное слово»:
– Что надо мне – я знаю, Олли. А еще я теперь точно знаю, что надо тебе.
После игры Лекс терпеливо ждет Кларка в коридоре напротив командной раздевалки.
«Метеориты» выиграли, кто б сомневался! Но Лекс так и не понял как и почему. Он очень старался, правда. Но кто ж виноват, что в этой дебильной игре не фига не понятно? Уж точно не Лекс. Лекс бы такое никогда не придумал. Вали кулем, потом разберем. Потом – как разгребем эту кучу огромных потных тел. Вот только когда потом, если репортаж сдавать завтра?
Ну вот какого Кларк не играет в шахматы? Шахматный турнир Лекс бы отписал на ура. Да что там на ура – на Пулитцеровскую премию. Это же высокоинтеллектуальная игра, а не какие-то там брачные игры горилл.
Лекс раздраженно пинает стену. Ладно, по крайней мере у него есть фото. И интернет. Придется, конечно, полазить по сайтам, ну ничего. И вовсе это не плагиат! Плагиат – это когда воруешь мысли у одного, а когда у многих – это научное исследование. Вот им Лекс и займется. Только с Кларком как следует попрощается.
Кент как назло выходит последним. Сначала Лексу приходится вытерпеть «смотрины» всей его команды. Хорошо хоть гориллы молчат, не пытаясь подколоть, и даже ухмыляются не слишком обидно. Может, устали слишком? Столько гасать по газону – поневоле заморишься.
Наконец появляется прекрасный принц. О да! Красавчик. Везет тебе, Лутор.
– Мы выиграли, Лекс! Ты видел? – а вот Кларк уставшим совсем не выглядит.
– И даже заснял, – Лекс любовно гладит свою камеру. Талисманчик мой!
– И как я играл?
– Превосходно! – надо отдать Лексу должное: он даже не запнулся. Вот они, долгие годы практики.
– А подробней?
– Ну… ты отлично… бегал?
– Ле-е-е-екс!
– Ну, ты ведь бегал?
– Я заработал два тачдауна!
– Это когда?..
– Когда мяч попадает в очковую зону. Это с края поля.
– Так это тебя облапала вся вражеская команда? И даже говоришь – дважды?
– Это игра!
Брачные игры горилл. Но Лекс слишком умен, чтоб произносить это вслух.
– По-моему, мне пора научить тебя играть в футбол.
– Завалить в траву и облапать? Да хоть счаз!
На лице Кларка расплывается довольная улыбка.
– Поле свободно…
Работы до фига.
– Черт! Мне завтра нужно сдать Перри репортаж. Прости, малыш. Как на счет завтра? Учиться ведь никогда не поздно?
– Ладно. Всё равно меня родители ждут.
– И как же ты собирался?..
– Я б что-нибудь придумал.
Придумал что-нибудь. Что угодно, чтоб не знакомить со своей «нестрогой» мамой.
– Сказал бы, что идешь на свидание со своим парнем?
– Нет, конечно! Через пять минут здесь была бы вся отцовская охрана. Папа твердо уверен, что свидания с тобой – опасны для жизни.
Возможно, Лексу стоило бы обидеться. Но когда Кларк улыбается вот так – обижаться невозможно.
Но Лекс всё равно чувствует себя обиженным. Слегка. Чуть-чуть. Да самую малость.
Сдается мне, что Кларк не торопится представить тебя родителям.
Сдается – да.
Наверно, Лексу не стоит накручивать самого себя. Придумывать всякие глупости. Городить огороды. И уж совсем наверняка – не стоит слушать Оливера Квина. А стоит просто спросить. Когда ты собираешься?..
Но ему завтра сдавать репортаж. А сначала придется хорошенько покопаться в интернете. Некогда тратить время на всякую сентиментальную ерунду. Черт, Лекс почти забыл об этом.
Лекс. Забыл. О. Работе.
Он никогда не забывал о работе. Что с ним творится? Из-за какого-то мальчишки – так терять контроль? Сначала с Перри. Потом с Квином. Стоит упомянуть о Кларке – и крыша Лекса превращается в фанеру, улетая в заоблачные дали. А уж когда он сам появляется на горизонте! И это они еще даже не спали. Мать же твою!
– Мне надо домой. Работать.
Кларк чувствует: что-то не так. Какой-то сбой. Мяч еще в воздухе, но падать собрался точно куда-то не туда. И суперскорость тут не поможет.
– Ну хоть поцелуй меня на прощанье.
Лекс хмыкает.
– А чего ради я тут, по-твоему, торчал полчаса?
Лекс медленно притягивает к себе Кларка за ворот рубашки. Легонько проводит язычком по нижней губе. По верхней. Отстраняется, когда Кларк пытается впиться в него губами. Смешок. Еще один недопоцелуй обжигает горячим дыхание скулу Кларка. Кончик носа Лекса очерчивает контур Кларковых губ.
– Лекс, – жалобно хнычет Кент.
– Да здесь я, здесь.
– Лекс, – на этот раз в голосе слышится угроза.
– Не торопись, – и нежно прикусывает верхнюю губу. Языком дразнит нёбо криптонца. И снова отстраняется.
Несколько секунд они просто смотрят друг другу в глаза. И это тоже поцелуй. Феерические лобзанья взглядов.
А потом губы Лекса наконец-то накрывают чужие. И для Кларка это третий тачдаун за вечер.
Они тонут друг в друге. Без надежды выплыть. И воздух – только тот, что они вдыхают друг в друга.
А в затемненном конце коридора за ними пристально наблюдает Оливер Квин. И в глубине его глаз – не поцелуи. Удары.
Ты можешь повторять, что хочешь, Олли. Но без меня.
Ну надо же! Иногда даже головы этих сволочных Луторов навещают дельные мысли. В принципе, не так уж ему Лекс и нужен.
– Весьма необычный для вас заказ. Должен ли я внести поправки в вашу карту клиента, мистер Кей?
– Ты должен держать рот на замке. И удовлетворять мои желания. За те деньги, что я тебе плачу, можно не просто обрить весь твой бордель, но и сделать половине блядей операции по смене пола.
– Операцию, к сожалению, сделать не успели. Но обрить обрили. Как вы и заказывали.
Оливер недовольно морщится. Вот сученыш ехидны. Вроде и кланяется низко, и подходящие фразы говорит. Но чувствуется – издевается, гад. Мол, все вы такие гордые, такие властные… А с моими девочками – и мальчиками – стонете, как последние…
Спокойно, Оливер. Ты не за этим пришел. Плевать на этого элитного сутенера. Приплатишь – и он под тебя ляжет. Ага, и будет смеяться, как же он тебя завел. И попутно развел на бабки.
Хватит!
– К делу, мистер Ти. Мои люди передали вам одежду…
– Да-да. И парик. И так называемые украшения. Кстати, об украшениях. Камеру включать?
– Какую камеру?
– В браслет вмонтирована миниатюрная камера. Мы не проверяли изображение, но память заполнена полностью. Если хотите снова воспользоваться браслетом по его назначению, мои люди могут скинуть лишние файлы. Или у нас есть апартаменты с аппаратурой, гарантирующей гораздо лучшее качество…
– Довольно. Браслет вернёте. Остальное пусть одевает. И ко мне.
Впрочем, когда Оливер входит в комнату, проститут уже там. Худенький, бледный. И в общем похожий. Вот только хастлеру не хватает луторовкой гибкости. Грациозной изворотливости.
И гордости. Уж Лекс-то никогда не лег бы под него за деньги. За информацию – может быть. За деньги – фиг тебе, Олли!
Квин еще помнит кладовку. Да он ее вовек не забудет! Как Лекс лежал тогда со спущенными штанами. А Олли оглаживал ему бедра и пах садовыми ножницами. Но Лутор молчал. Щенок Джеффри противно скулил в углу. Даже ребята пару раз испуганно взвизгнули. А Лутор молчал. И Квин готов поклясться: отрежь он ему тогда таки яйца – всё равно не проронил бы ни звука. Наверно, потому и не отрезал. Теперь вот расплачивается.
Может, стоит что-то сказать? Нет, у Оливера никакого желания болтать с прститутом. Он сегодня с Лексом наболтался.
Просто подойти. Рвануть платье с плеч. Впиться с горячую кожу угловатого плеча. Вырвать стон боли. Да, боль – это хорошо. Боль – это искренне. Всё остальное здесь притворство.
Минутное осознание этого выводит Квина из себя. И превращает в зверя.
Щеку проститута обжигает яростная пощечина. Парнишка не удерживается на ногах и падает на пол. На мгновение Квин замирает. Затем резко наклоняется, рывком поднимает мальчишку с пола за отвороты декольте. И разрывает платье на груди. Сдирает накладную грудь. Почти нежно обводит пальцами красные прямоугольнички, оставленные пластырем.
И впивается в губы. Резко, жестко, повелительно. До крови.
Олли отстраняется с кривоватой усмешкой.
– Мой Рубикон, – шепчет он нежно.
От нежности этого голоса грубость движений кажется еще неожиданней. Еще иррациональней. Еще страшнее. Проститута начинает бить мелкая дрожь. Да, вот так. Страх – это тоже хорошо. Это тоже искренне. От души. У проститутов есть душа? У Луторов вот точно нету.
Олли толкает «Лекса» на кровать. И тянется к тумбочке. К бокалу. Еще один бокал. Прошлый тебе понравился, Лекси-бой?
Звон разбитого стекла. А затем осколок начинает свою Голгофу. Тонкая красная линия. Эх, не о том придурок Малик кино снимал. Самые бесценные кадры – вот они.
Проститут дергается, жалобно стонет. Но молчит. Может, знает что пощады не будет. А, может, ему с волосами и язык отрезали, чтоб не трепал о клиентах. Впрочем, трепа и впрямь довольно.
Олли ставит пацана в коленно-локтевую. Кажется, тот только рад не видеть своего мучителя. Ничего, зато ты будешь меня чувствовать, Лекси-бой! О да! Ты почувствуешь! На этот раз ты почувствуешь всё!
Квин резко раздвигает ягодицы своего «Лекса» и входит в него безо всякой подготовки. Он знает, эта боль посильнее укусов. Пощечин. Бокалов. Эта боль сильнее его самого.
И это всё для тебя, Лекс Лутор!
Мальчишка не то кричит, не то стонет. Но Квин только сильнее сжимает худые бедра. Дыхание сбилось. В глазах темнеет. И весь мир там – на головке члена.
Вдох – и Оливер начинает двигаться. Разрывая пацана изнутри. Ему самому почти больно. Но так хорошо.
Парик слетел, родная лысина мерцает в полумраке спальни. Но Квину этого мало. Он судорожно толкается внутри мальчишки, одной рукой удерживая за бедро, а другою – пытаясь повернуть к себе голову «Лекса». Заглянуть в лживые луторовские глаза. Ему необходимо посмотреть в лживые луторовские глаза! Увидеть в них свой триумф. За всё! Навсегда! Ну же!
– Я хочу увидеть твои глаза! Мать твою! Лекс, я хочу их увидеть!
Теперь он цепляется в голову обеими руками. Мальчишка пытается извернуться, выбраться из-под него. Врешь, не уйдешь. Я тебя столько лет ловил! Ты теперь мой! Ты…
– Это не ты… Ты не Лекс… Нет… НЕТ!!!
Руки сами впиваются в шею. Худенькую цыплячью шею. И трясут, трясут, трясут.
Хруста костей Олли не слышит из-за собственного крика – его накрывает оргазм. Экстаз в чистом виде.
Квин выходит из проститута с влажным чавкающим звуком. У того из заднего прохода вытекают кровь и сперма. Змеятся по бедрам. Как живые.
Но сам парень мертв.
Несколько минут Оливер лежит на кровати неподвижно. Выравнивает дыхание. Пытается упорядочить мысли. Затем идет в душ – привести в порядок тело.
Не спеша одевается. И выходит из апартаментов, так и не взглянув на тело. Какое ему до него дело, если это не Лекс?
На этот раз мистер Ти не язвит. Не пытается подколоть. Подобострастно провожает Квина до машины, молча выслушивая приказы. Одежду сжечь. От тела избавиться. И чтоб без сюрпризов, мой милый мистер Ти.
– Ах да! Вот теперь можете внести изменения в мою карту клиента, – ухмыляется напоследок Олли из окна машины. И видит в глазах сутенера почти страх.
«Страх – это хорошо. Страх – это искренне. Страх – это от души», – то и дело повторяет Оливер по дороге домой, задумчиво поглаживая ониксовый браслет.
Лекс заканчивает репортаж к двум часам. Пробегает критичным взглядом. И про себя зарекается больше писать про спорт. Ну не его это. Эти статьи неидеальны. А Лекс Лутор привык делать свою работу идеально.
Не отвлекаясь на всяких там Кларков Кентов.
В последнее время этот мальчишка занимает в его голове слишком много места. Без всяких веских на то причин. Окаянные губы не в счет. И вообще…
Лекс грустно вздыхает, подхватывает на руки кота и забирается с ногами на диван.
Нужно отвлечься. Что толку думать о Кларке, когда он в десятке миль от него, видит десятые сны в своей сынсенаторской постели?
Лекс решительно тянется за бумажной папкой. Добыть ее стоило ему немалого труда. Но он чувствует – она того стоила. Обычная бумажная папка. В ней начало его расследования. И начало чьего-то конца. Осталось только узнать – чьего. Кто так нехорошо поступил с бедной старушкой после стольких лет верной службы? Кто толкнул ее сыновей на путь неправедный?
Через минуту Лекс осторожно откладывает папку в сторону. Так, тихо. Тут надо отдышаться, успокоиться. Шампанского выпить!
Лекс до боли прикусывает костяшку указательного пальца. Нет, это не сон. Угольные буквы на серой бумаге не сон. Угольные буквы на серой бумаге гласят:
ИМЯ: Алисия М. Гришем
ПОЛ: Ж.
ВОЗРАСТ: 52
ГОРОД: Метрополис
ШТАТ: Канзас
НОМЕР СТРАХОВОГО ПОЛИСА: 3854FRONT17
ПОСЛЕДНЕЕ МЕСТО РАБОТЫ: Квин-индастриз
Попался! Ну что, Олли, сыграем?
Название: Да это ж сенсация, мать вашу! Часть шестая.
Автор: ну я! А что?
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Рейтинг: NC-21
Жанр: AU, ангст, экшен
Warning: уж полночь близится, а секса там всё нет… Ну, клексового, по крайней мере… Зато неклексового… И очень жесткого – предупреждаю сразу!
Статус: в процессе
Саммари: Можно изменить их судьбы. Нельзя изменить их отношения.
читать дальше
Лекс Лутор и Оливер Квин. В закрытом пространстве. На три часа.
Плохая идея. «Не стоило этого делать», – сказал бы Лекс любому желающему. Если бы кто-то пожелал его слушать.
– Дружище Лекс.
– Дружище Олли.
Ядом их голосов можно было бы заново наполнить Мичиган.
– После нашей последней встречи я ожидал увидеть тебя при других обстоятельствах. Даже немного волновался. Но! Как же приятно осознавать, что всё можно купить! – на лице Оливера сияет гаденькая ухмылка.
– Что ты ожидал увидеть меня при других обстоятельствах, я помню, – Лекс парирует наглой усмешкой. – Как неприятно осознавать, что любимая игрушка не дождалась тебя в витрине магазина. Правда, Олли?
Нет, всё-таки паршивец отлично держит себя в руках. В кабинете директора, после их «маленького инцидента», он, помнится, держался хуже. Нервно кусал губы, то и дело сжимал кулаки. Даже потел.
Лекс гонит от себя неприятное воспоминание. Жаль, что нельзя сейчас также послать самого Квина. Но в ложе они не одни. Значит, надо держать лицо.
А чем готов пожертвовать ты – ради Кларка?
Да вот своими нервными клетками, к примеру. Вытерпеть Оливера Квина для Лекса Лутора – сизифов труд. Ты его терпишь, терпишь, а он твоему терпению сопротивляется изо всех квиновских сил! Если честно, Лекс предпочел бы всю игру провести на поле, уворачиваясь от беснующихся игроков, чем любоваться наглой рожей Квина, рассевшегося рядом в VIP-ложе.
Рядом. В соседнем кресле. Сука.
Приход родителей Кларка только усугубляет дело. «Нестрогая» миссис Кент вежливо улыбается милому симпатичному пареньку рядом с давним приятелем сына Оливером – и равнодушно проходит мимо, совершенно не обращая на него внимания. Зато мистер Кент напоминает сейчас раскаленного быка. И тоже проходит мимо, не говоря ни слова.
– Сдается мне, что Кларк не торопится представить тебя родителям, – ну конечно, чтоб Оливер – и не заметил? Чтоб Оливер – и смолчал? Да не бывать этому! – Наверно, он в тебе не уверен. Может, ты плохо ему сосешь? Может, он прямо сейчас присматривает себе кандидатуру получше…
– Зато он представил меня своим друзьям! И эти друзья приняли меня с распростертыми объятиями! – Спокойно, Лекс. Ты почти сорвался. А тебе здесь еще часа три сидеть.
– Тебе понравилось в моих объятиях, Лекс? Мы можем повторить…
– Ты можешь повторять, что хочешь, Олли. Но без меня. Можешь, например, подрочить на меня в душе – я не возражаю.
– А еще могу представить тебя его родителям. На правах лучшего друга. Хочешь?
– А обнимать меня ты тоже собирался на правах лучшего друга?
– Самого лучшего, Лекс. Кларк мне почти как брат.
– А, так тебя еще и на инцест пробивает? Ты лечиться не пробовал?
– Я еще много чего в этой жизни не пробовал, – Квин провокационно облизывает губы. – Но я попробую.
– Попробуй не быть таким придурком, Олли.
– Ну, это я еще паинька, – «Охотно верю, сука!» – А вообще: на вас же с Кларком смотреть смешно! Ну, ей-богу! Принц и нищий. Прежде чем идти в любовники к малышу, тебе нужно было подработать у меня содержанкой. А то у Кларка на тебя, моя принцесса, боюсь, денег не хватит. Или ты надеешься прожить на то, что папочка выдает ему на карманные расходы? Вам хоть на презервативы-то хватает? Если нет, я дам, – горячо заверяет Оливер. – А то мало ли с кем ты там трахался под забором? Еще подцепит наш мальчик от тебя какую-нибудь дрянь, не дай бог!
– Да не переживай ты так, Олли. Моей зарплаты хватает и на презервативы, и на кино с мороженым.
– Кино, говоришь? – Оливер недобро щурится. Не нужно быть оракулом, чтоб понять: сейчас будет гадость. – Хорошо, что напомнил, Лекси-бой. У нас тут очередной Бал тюльпанов намечается. Ты же знаешь, эти приемы – давняя традиция. Туда съезжаются все официальные парочки Метрополиса. Все достойные официальные парочки. Даже не представленные родителям. Появление на балу – это круче, чем помолвка. Скажу тебе по секрету: на это Рождество Кларк признался мне, что мечтает сходить на это торжество не один. Я, правда, и в самом страшном рождественском кошмаре не представлял, что он пойдет туда с тобой – уж лучше Санта-Хрякус, чесслово – но что поделать? Придется терпеть твое общество. Ты когда за пригласительным заедешь?
У Лекса сдавливает горло. Бал тюльпанов. Культовое сборище элиты. Апофеоз весеннего сезона.
По пять штук за пригласительный билет.
Пять тысяч зелененьких американских баксов, мать вашу!
Ну и где ему взять такие бабки?
Можно, конечно, перевести всё в шутку. Отморозиться. Вывернуть всё так, чтоб Кларк сам его пригласил. Можно…
Нельзя. Нельзя разбивать рождественские мечты. Это святое. Как и сам Кларк.
Значит, опять придется что-то придумывать.
– Я лучше курьера пришлю, Олли. Ты отложи там парочку. Как настоящий друг.
– Ну-ну, – в глазах Оливера – неприкрытая насмешка. Кого ты хочешь обдурить, дурачок? – Я отложу. Ради того, чтоб лицезреть тебя на этом балу, я отложу даже поездку в Европу…
– Извини, мне нужно работать, – прерывает его Лекс и решительно встает, намериваясь пробраться к выходу.
– Конечно-конечно, – Олли галантно сторонится. – Тебе теперь надо много работать.
Лекс доходит до двери и только потом бросает Квину через плечо «последнее занимное слово»:
– Что надо мне – я знаю, Олли. А еще я теперь точно знаю, что надо тебе.
После игры Лекс терпеливо ждет Кларка в коридоре напротив командной раздевалки.
«Метеориты» выиграли, кто б сомневался! Но Лекс так и не понял как и почему. Он очень старался, правда. Но кто ж виноват, что в этой дебильной игре не фига не понятно? Уж точно не Лекс. Лекс бы такое никогда не придумал. Вали кулем, потом разберем. Потом – как разгребем эту кучу огромных потных тел. Вот только когда потом, если репортаж сдавать завтра?
Ну вот какого Кларк не играет в шахматы? Шахматный турнир Лекс бы отписал на ура. Да что там на ура – на Пулитцеровскую премию. Это же высокоинтеллектуальная игра, а не какие-то там брачные игры горилл.
Лекс раздраженно пинает стену. Ладно, по крайней мере у него есть фото. И интернет. Придется, конечно, полазить по сайтам, ну ничего. И вовсе это не плагиат! Плагиат – это когда воруешь мысли у одного, а когда у многих – это научное исследование. Вот им Лекс и займется. Только с Кларком как следует попрощается.
Кент как назло выходит последним. Сначала Лексу приходится вытерпеть «смотрины» всей его команды. Хорошо хоть гориллы молчат, не пытаясь подколоть, и даже ухмыляются не слишком обидно. Может, устали слишком? Столько гасать по газону – поневоле заморишься.
Наконец появляется прекрасный принц. О да! Красавчик. Везет тебе, Лутор.
– Мы выиграли, Лекс! Ты видел? – а вот Кларк уставшим совсем не выглядит.
– И даже заснял, – Лекс любовно гладит свою камеру. Талисманчик мой!
– И как я играл?
– Превосходно! – надо отдать Лексу должное: он даже не запнулся. Вот они, долгие годы практики.
– А подробней?
– Ну… ты отлично… бегал?
– Ле-е-е-екс!
– Ну, ты ведь бегал?
– Я заработал два тачдауна!
– Это когда?..
– Когда мяч попадает в очковую зону. Это с края поля.
– Так это тебя облапала вся вражеская команда? И даже говоришь – дважды?
– Это игра!
Брачные игры горилл. Но Лекс слишком умен, чтоб произносить это вслух.
– По-моему, мне пора научить тебя играть в футбол.
– Завалить в траву и облапать? Да хоть счаз!
На лице Кларка расплывается довольная улыбка.
– Поле свободно…
Работы до фига.
– Черт! Мне завтра нужно сдать Перри репортаж. Прости, малыш. Как на счет завтра? Учиться ведь никогда не поздно?
– Ладно. Всё равно меня родители ждут.
– И как же ты собирался?..
– Я б что-нибудь придумал.
Придумал что-нибудь. Что угодно, чтоб не знакомить со своей «нестрогой» мамой.
– Сказал бы, что идешь на свидание со своим парнем?
– Нет, конечно! Через пять минут здесь была бы вся отцовская охрана. Папа твердо уверен, что свидания с тобой – опасны для жизни.
Возможно, Лексу стоило бы обидеться. Но когда Кларк улыбается вот так – обижаться невозможно.
Но Лекс всё равно чувствует себя обиженным. Слегка. Чуть-чуть. Да самую малость.
Сдается мне, что Кларк не торопится представить тебя родителям.
Сдается – да.
Наверно, Лексу не стоит накручивать самого себя. Придумывать всякие глупости. Городить огороды. И уж совсем наверняка – не стоит слушать Оливера Квина. А стоит просто спросить. Когда ты собираешься?..
Но ему завтра сдавать репортаж. А сначала придется хорошенько покопаться в интернете. Некогда тратить время на всякую сентиментальную ерунду. Черт, Лекс почти забыл об этом.
Лекс. Забыл. О. Работе.
Он никогда не забывал о работе. Что с ним творится? Из-за какого-то мальчишки – так терять контроль? Сначала с Перри. Потом с Квином. Стоит упомянуть о Кларке – и крыша Лекса превращается в фанеру, улетая в заоблачные дали. А уж когда он сам появляется на горизонте! И это они еще даже не спали. Мать же твою!
– Мне надо домой. Работать.
Кларк чувствует: что-то не так. Какой-то сбой. Мяч еще в воздухе, но падать собрался точно куда-то не туда. И суперскорость тут не поможет.
– Ну хоть поцелуй меня на прощанье.
Лекс хмыкает.
– А чего ради я тут, по-твоему, торчал полчаса?
Лекс медленно притягивает к себе Кларка за ворот рубашки. Легонько проводит язычком по нижней губе. По верхней. Отстраняется, когда Кларк пытается впиться в него губами. Смешок. Еще один недопоцелуй обжигает горячим дыхание скулу Кларка. Кончик носа Лекса очерчивает контур Кларковых губ.
– Лекс, – жалобно хнычет Кент.
– Да здесь я, здесь.
– Лекс, – на этот раз в голосе слышится угроза.
– Не торопись, – и нежно прикусывает верхнюю губу. Языком дразнит нёбо криптонца. И снова отстраняется.
Несколько секунд они просто смотрят друг другу в глаза. И это тоже поцелуй. Феерические лобзанья взглядов.
А потом губы Лекса наконец-то накрывают чужие. И для Кларка это третий тачдаун за вечер.
Они тонут друг в друге. Без надежды выплыть. И воздух – только тот, что они вдыхают друг в друга.
А в затемненном конце коридора за ними пристально наблюдает Оливер Квин. И в глубине его глаз – не поцелуи. Удары.
Ты можешь повторять, что хочешь, Олли. Но без меня.
Ну надо же! Иногда даже головы этих сволочных Луторов навещают дельные мысли. В принципе, не так уж ему Лекс и нужен.
– Весьма необычный для вас заказ. Должен ли я внести поправки в вашу карту клиента, мистер Кей?
– Ты должен держать рот на замке. И удовлетворять мои желания. За те деньги, что я тебе плачу, можно не просто обрить весь твой бордель, но и сделать половине блядей операции по смене пола.
– Операцию, к сожалению, сделать не успели. Но обрить обрили. Как вы и заказывали.
Оливер недовольно морщится. Вот сученыш ехидны. Вроде и кланяется низко, и подходящие фразы говорит. Но чувствуется – издевается, гад. Мол, все вы такие гордые, такие властные… А с моими девочками – и мальчиками – стонете, как последние…
Спокойно, Оливер. Ты не за этим пришел. Плевать на этого элитного сутенера. Приплатишь – и он под тебя ляжет. Ага, и будет смеяться, как же он тебя завел. И попутно развел на бабки.
Хватит!
– К делу, мистер Ти. Мои люди передали вам одежду…
– Да-да. И парик. И так называемые украшения. Кстати, об украшениях. Камеру включать?
– Какую камеру?
– В браслет вмонтирована миниатюрная камера. Мы не проверяли изображение, но память заполнена полностью. Если хотите снова воспользоваться браслетом по его назначению, мои люди могут скинуть лишние файлы. Или у нас есть апартаменты с аппаратурой, гарантирующей гораздо лучшее качество…
– Довольно. Браслет вернёте. Остальное пусть одевает. И ко мне.
Впрочем, когда Оливер входит в комнату, проститут уже там. Худенький, бледный. И в общем похожий. Вот только хастлеру не хватает луторовкой гибкости. Грациозной изворотливости.
И гордости. Уж Лекс-то никогда не лег бы под него за деньги. За информацию – может быть. За деньги – фиг тебе, Олли!
Квин еще помнит кладовку. Да он ее вовек не забудет! Как Лекс лежал тогда со спущенными штанами. А Олли оглаживал ему бедра и пах садовыми ножницами. Но Лутор молчал. Щенок Джеффри противно скулил в углу. Даже ребята пару раз испуганно взвизгнули. А Лутор молчал. И Квин готов поклясться: отрежь он ему тогда таки яйца – всё равно не проронил бы ни звука. Наверно, потому и не отрезал. Теперь вот расплачивается.
Может, стоит что-то сказать? Нет, у Оливера никакого желания болтать с прститутом. Он сегодня с Лексом наболтался.
Просто подойти. Рвануть платье с плеч. Впиться с горячую кожу угловатого плеча. Вырвать стон боли. Да, боль – это хорошо. Боль – это искренне. Всё остальное здесь притворство.
Минутное осознание этого выводит Квина из себя. И превращает в зверя.
Щеку проститута обжигает яростная пощечина. Парнишка не удерживается на ногах и падает на пол. На мгновение Квин замирает. Затем резко наклоняется, рывком поднимает мальчишку с пола за отвороты декольте. И разрывает платье на груди. Сдирает накладную грудь. Почти нежно обводит пальцами красные прямоугольнички, оставленные пластырем.
И впивается в губы. Резко, жестко, повелительно. До крови.
Олли отстраняется с кривоватой усмешкой.
– Мой Рубикон, – шепчет он нежно.
От нежности этого голоса грубость движений кажется еще неожиданней. Еще иррациональней. Еще страшнее. Проститута начинает бить мелкая дрожь. Да, вот так. Страх – это тоже хорошо. Это тоже искренне. От души. У проститутов есть душа? У Луторов вот точно нету.
Олли толкает «Лекса» на кровать. И тянется к тумбочке. К бокалу. Еще один бокал. Прошлый тебе понравился, Лекси-бой?
Звон разбитого стекла. А затем осколок начинает свою Голгофу. Тонкая красная линия. Эх, не о том придурок Малик кино снимал. Самые бесценные кадры – вот они.
Проститут дергается, жалобно стонет. Но молчит. Может, знает что пощады не будет. А, может, ему с волосами и язык отрезали, чтоб не трепал о клиентах. Впрочем, трепа и впрямь довольно.
Олли ставит пацана в коленно-локтевую. Кажется, тот только рад не видеть своего мучителя. Ничего, зато ты будешь меня чувствовать, Лекси-бой! О да! Ты почувствуешь! На этот раз ты почувствуешь всё!
Квин резко раздвигает ягодицы своего «Лекса» и входит в него безо всякой подготовки. Он знает, эта боль посильнее укусов. Пощечин. Бокалов. Эта боль сильнее его самого.
И это всё для тебя, Лекс Лутор!
Мальчишка не то кричит, не то стонет. Но Квин только сильнее сжимает худые бедра. Дыхание сбилось. В глазах темнеет. И весь мир там – на головке члена.
Вдох – и Оливер начинает двигаться. Разрывая пацана изнутри. Ему самому почти больно. Но так хорошо.
Парик слетел, родная лысина мерцает в полумраке спальни. Но Квину этого мало. Он судорожно толкается внутри мальчишки, одной рукой удерживая за бедро, а другою – пытаясь повернуть к себе голову «Лекса». Заглянуть в лживые луторовские глаза. Ему необходимо посмотреть в лживые луторовские глаза! Увидеть в них свой триумф. За всё! Навсегда! Ну же!
– Я хочу увидеть твои глаза! Мать твою! Лекс, я хочу их увидеть!
Теперь он цепляется в голову обеими руками. Мальчишка пытается извернуться, выбраться из-под него. Врешь, не уйдешь. Я тебя столько лет ловил! Ты теперь мой! Ты…
– Это не ты… Ты не Лекс… Нет… НЕТ!!!
Руки сами впиваются в шею. Худенькую цыплячью шею. И трясут, трясут, трясут.
Хруста костей Олли не слышит из-за собственного крика – его накрывает оргазм. Экстаз в чистом виде.
Квин выходит из проститута с влажным чавкающим звуком. У того из заднего прохода вытекают кровь и сперма. Змеятся по бедрам. Как живые.
Но сам парень мертв.
Несколько минут Оливер лежит на кровати неподвижно. Выравнивает дыхание. Пытается упорядочить мысли. Затем идет в душ – привести в порядок тело.
Не спеша одевается. И выходит из апартаментов, так и не взглянув на тело. Какое ему до него дело, если это не Лекс?
На этот раз мистер Ти не язвит. Не пытается подколоть. Подобострастно провожает Квина до машины, молча выслушивая приказы. Одежду сжечь. От тела избавиться. И чтоб без сюрпризов, мой милый мистер Ти.
– Ах да! Вот теперь можете внести изменения в мою карту клиента, – ухмыляется напоследок Олли из окна машины. И видит в глазах сутенера почти страх.
«Страх – это хорошо. Страх – это искренне. Страх – это от души», – то и дело повторяет Оливер по дороге домой, задумчиво поглаживая ониксовый браслет.
Лекс заканчивает репортаж к двум часам. Пробегает критичным взглядом. И про себя зарекается больше писать про спорт. Ну не его это. Эти статьи неидеальны. А Лекс Лутор привык делать свою работу идеально.
Не отвлекаясь на всяких там Кларков Кентов.
В последнее время этот мальчишка занимает в его голове слишком много места. Без всяких веских на то причин. Окаянные губы не в счет. И вообще…
Лекс грустно вздыхает, подхватывает на руки кота и забирается с ногами на диван.
Нужно отвлечься. Что толку думать о Кларке, когда он в десятке миль от него, видит десятые сны в своей сынсенаторской постели?
Лекс решительно тянется за бумажной папкой. Добыть ее стоило ему немалого труда. Но он чувствует – она того стоила. Обычная бумажная папка. В ней начало его расследования. И начало чьего-то конца. Осталось только узнать – чьего. Кто так нехорошо поступил с бедной старушкой после стольких лет верной службы? Кто толкнул ее сыновей на путь неправедный?
Через минуту Лекс осторожно откладывает папку в сторону. Так, тихо. Тут надо отдышаться, успокоиться. Шампанского выпить!
Лекс до боли прикусывает костяшку указательного пальца. Нет, это не сон. Угольные буквы на серой бумаге не сон. Угольные буквы на серой бумаге гласят:
ИМЯ: Алисия М. Гришем
ПОЛ: Ж.
ВОЗРАСТ: 52
ГОРОД: Метрополис
ШТАТ: Канзас
НОМЕР СТРАХОВОГО ПОЛИСА: 3854FRONT17
ПОСЛЕДНЕЕ МЕСТО РАБОТЫ: Квин-индастриз
Попался! Ну что, Олли, сыграем?