Тайны Смолвилля - Экс-теперешний - Лекс/Кларк, Кларк/Оливер, Лекс/Оливер

[d-night]

Название: Экс-теперешний

Автор: dora_night_ru

Фэндом: Тайны Смолвилля

Пейринг: заказ был на Лекс/Оливер (современность и школьные годы), а так как я - ярая поклонница Клекса, то без Лекс/Кларк - тоже не обошлось. А для полной гармонии - Кларк/Оливер. И над всеми ними гордо реет дух Дункана (хорошо хоть не Маклауда - но от этого избавиться тоже непросто).

Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому - не помню. Но точно не мне.

Рейтинг: NC-17

Жанр: ангст, драма

Warning: присутствуют моменты сексуального насилия. Причем, они будут несколько... извращенными, в общем. Учтите также, что это ООС второй половины сериала. Я вообще с пятого сезона смотрела «Смол» отрывками, так что «достоверно изложить факты» при всем желании не смогла бы. Sorry.

Посвящение: для Juliya_Luthor, которая безропотно читает всё, что я умудряюсь накарябать. Спасибо тебе за неизменные поддержку и понимание (причем порою даже того, что я сама не понимаю).

Саммари: можно отпустить прошлое. Но отпустит ли оно тебя?

Рано или поздно наступает минута,

когда впереди только прошлое,

а будущее - позади.

Лешек Кумор

 

Метрополис

наши дни

 

До кафе оставалось метров пять - каких-то жалких пять метров! - и тут каблук решил: «Хватит. Ну вот просто довольно с меня!» И доблестно сделал себе харакири.

Нога подвернулась. Пытаясь удержать равновесие, рука резко взлетела вверх... вместе с пакетом. Ручки не выдержали. Они просто остались в руке. А сам пакет с книгами и переодежкой улетел... нет, не в неизвестные дали. Улетел он как раз недалеко. В ближайшую лужу. Вещи самой собой (глупо было надеяться, что будет иначе) вывалились на землю.

И не то, чтобы это была пятница, 13-е! Нет, обычное воскресенье. Или, может, в этом всё дело? Бог ведь велит на седьмой день отдыхать, а Кристин вздумала переться на собеседование, на работу ей наниматься приспичило. Может, дело в этом? Потому что без вмешательства высших сил здесь обойтись просто не могло. Но ведь действительно приспичило. Не на паперть же идти? Там конкуренция не в пример больше.

Крис приподняла ногу, чтобы диагностировать размеры травмы своего уже бывшего каблучка, и смогла лицезреть заодно и шикарную «стрелку», медленно ползущую с пятки к коленке.

Сука!

Ну как тут не ругаться? У нее же собеседование через час! Она позавтракать не успела и теперь голодная как черт. И на новые туфли денег просто нет, хоть этим уже давно черти на кладбище прогулы ставят. И новая юбка, купленная (нет, скорее зубами выдранная) на распродаже, валяется теперь в грязи. Вместе с библиотечными учебниками, которые она брала под залог и клятвенно обещала вернуть в понедельник. И вообще... Жизнь - дерьмо. Или скорее - одна большая лужа. В которой только дерьмо и не тонет, а всё остальное - мечты, надежды, труды всей этой самой жизни - смело идут на дно.

Закусив губу, чтоб не расплакаться посреди улицы, Кристин уселась прямо на бордюр. Сняла вторую туфлю и попыталась уравнять с первой. Но второй каблук неожиданно продемонстрировал такую любовь к жизни, какая и Джеку Лондону не снилась. Короче, отломать его не представлялось никакой возможности. Самое время было вспомнить о христианском смирении. Ходил же Христос по воде босой? Ну так давай и ты, Крис, разувайся и вперед по лужам.

Окружающий мир все-таки стал расплываться. Ну здравствуй, женская истерика.

Улица подернулась рябью, радужно мигнула - и исчезла в потоке яркого света.

 

***

Прикрывшись бумагами, Лекс тайком разглядывал Кларка.

Нет, все-таки переезд в Метрополис был плохой идеей. Для неустоявшихся отношений нет ничего хуже смены обстановки. С тех пор, как они перебрались в луторовский пентхаус его любовник сам не свой.

И не сказать, что Кларк такой уж закоренелый деревенщина, что боится больших городов или неуютно чувствует себя среди луторовской роскоши - вон как развалился на кожаном сиденье лимузина - но... Что-то пошло не так, в общем. Лекс это нутром чувствовал. Как акулы на расстоянии в полкилометра чуют грамм крови, растворенный в 600 тысячах литров воды. И он чувствует. Еще не знает - что, но уже чувствует, что ничего хорошего.

А самое противное - с Кларком нельзя по-простому. Вот просто нельзя, чтоб было просто! За это Лекс как раз и не любил баб: все их намеки, тайные смысли, женские секреты... Если Лекс говорит, что устал - значит, ему просто надо отдохнуть. И это вовсе не означает, что он завтра будет целый день шляться по спа-салонам и трындеть с подружками. А если он и захочет пообщаться с друзьями, то так прямо и скажет: «Иду к друзьям, буду дома как вернусь».

Кларк в этом деле хуже барышни. На простой вопрос: «Как ты себя чувствуешь?» - сразу начинает сверлить Лекса глазами, будто тот ему предложил пройти обследование в его генетической лаборатории. И заодно протестировать на себе пару-тройку новых препаратов. А на все вопросы ответ всегда один: «Всё в порядке, Лекс».

Младший Лутор как-то раз забыл про смазку, всадил ему сразу, почти без подготовки. Причем хорошо так, в принципе, всадил. Аж уздечку потянул - сам себя и так больно. А этот - «Всё в порядке, Лекс». Может, он скрытый мазохист? Может, поторопился Лекс от своей коллекции кнутов, плетей и плеточек избавляться? А с виду такой милый домашний парень. Котик-мурлыка, чтоб его!

Но сейчас вид у него что-то не очень. Хмурый, дерганый. И в постели в последнее время кидается из крайности в крайность: то апатичный, как медуза, то рьяный, как первопроходец Дикого Запада. При последних воспоминаниях Лекса вдруг накрывает какая-то дикая и рационально необъяснимая нежность. «Мой маленький Билли Кид», - мелькает у него в голове.

Что с ним творится? Последний раз схожие чувства у Лекса вызывал бездомный щенок, случайно обнаруженный им в детстве на мусорнике за домом. Он и мусорник-то обнаружил случайно. А там среди кучи отходов - такое сокровище! Само грязное, а глазенки - огромные, чернильно-звездные. Прямо в душу смотрят. Лекс решил тогда, твердо решил, что он... да никому... да никогда... пока жив... В общем, никому он его в обиду не даст. И пусть этот «никто» даже не думает, что сможет его запугать. Он, видите ли, целыми сутками работает! Вот и пусть работает дальше. А им с Гинфортом и вдвоем хорошо будет. Правда, Гин? А-а-ай! Мамочка!!!

С тех пор Лекс твердо знает, что бродячих собак не стоит пытаться погладить, тем более, если они грызут кость. Если, конечно, не хочешь увидеть собственную кость, торчащую сквозь рваные края прокушенной ладони.

Но погладить Кларка он все-таки решился. И не только погладить. А теперь вот сидит и трясется в ожидании укуса.

Нет, все-таки отчет директора его филадельфийского филиала понять легче, чем чувства собственного любовника.

 

Кларк уже битые полчаса пялится в окно, старательно делая вид, что не замечает луторовских взглядов, брошенных украдкой.

Господи, ну почему все так сложно?! Почему нельзя просто поговорить? И просто поверить?

Наверно, в этом всё дело: он не верит Лексу. А тот как истинный Лутор не желает оправдываться или идти на уступки.

Кларк помнит историю с сумасшедшей Рэйчел. Лайонелл тогда заявил, что Луторы не договариваются с шантажистами. И ведь не соврал в кои-то веки, старый хрен! В какой-то мере Кларк для Лекса - тоже шантажист. Только эмоциональный. Всё требует и требует чего-то. Чего-то, что Лекс - как Лутор - и понять-то не в состоянии. Доверие ему какое-то подавай! Что это за деликатес и с чем его едят? Лекс им не отравится случаем? А то у него нежный желудок, к грубой пище не привыкший. И душа, взращенная на грубых отношениях. Ну не привык он к «телячьим нежностям»! Он вообще тушенку не любит.

Впрочем, Кларк и сам хорош. Марта каждый телефонный разговор с сыном начинает с вопроса: «Ну что, ты ему рассказал? Как он отреагировал?» Да никак! Потому как не на что ему реагировать. Молчит Кларк как рыба. Большая криптонская рыба. Наверно, там были такие.

Потому что не доверяет.

Он вообще никому не доверяет. Вот Хлоя, к примеру, тоже ничего бы так и не узнала, если б не Алисия. И Алисия узнала случайно... Черт, может, Лекс устроил весь этот переезд в Метрополис только ради пентхаусского лифта? Может, это такая тонкая луторовская интрига?

Блин, Кларк, ты становишься параноиком. Наверно, от Оливера заразился.

С Квином он столкнулся случайно, во время своего ночного патрулирования - этакой добровольной повинности на благо людям. С его стороны помощь нуждающимся - это своего рода плата Вселенной за собственное благополучие.

У Квина всё было иначе. Это были скорее жертвоприношения собственным внутренним демонам. Кровавые жертвы, стоит признать. Как ни крути, но у бандитов такая же кровь, как и у отца Санчеса из церкви Святого Патрика на углу Бонд-стрит и Нэшвилл-роуд.

В принципе, в жизни Кларка уже был один взбалмошный миллиардер, так что от Квина ему, по здравому размышлению, стоило бы держаться подальше. А еще ему стоило бы поступить в университет, почаще навещать маму и не выдавливать зубную пасту с середины. Но тогда он не был бы Кларком Кентом. Вечно сующим свой нос куда не стоит. Хорошо еще, что этот нос так крепко пришит к телу. Практически неуязвимому телу.

В общем, с Оливером они сошлись. И тут же разошлись. Во мнениях. По поводу Луторов, конечно.

Сначала Олли просто выспрашивал, выпытывал даже - но очень осторожненько, нежненько так - что Кларк знает о Луторах? А понимает ли, с кем он связался? А не ёбнулся ли он часом, что с ними связался? Достаточно. Да. Нет. Не стоит продолжать эту тему, мистер Квин.

Но тут уже Квин не был бы Квином, если б не сумел настоять на своем. «А замечал ли ты, Кларк... Ты только задумайся, Кларк... Со стороны виднее, дружбан Кларк». Он сеял и сеял - разумное, но злое и болезненное. Зерна сомнений. Маленькие, словно сезам. Но подобно сказочным семечкам открывающие вход в пещеру. Мрачную зловещую пещеру, полную недобрых подозрений и настороженного молчания.

Кларк стал замечать, что следит за Лексом, высматривая, вынюхивая, выискивая малейшие доказательства «Великой Теории Заговора Злобных Луторов». Он уже не только засматривался, но и всё чаще задумывался и всё больше отстранялся от Лекса. Ведь со стороны виднее, дружбан Кларк.

Жизнь стала невыносимой. Настолько невыносимой, что во время очередного дурацкого приема, на который его притащил любовник, Кларк... Черт, даже вспоминать стыдно! Одно дело просто ничего не говорить любимому о своей тайне, от которой зависит не только твоя жизнь, но и судьбы других близких и дорогих тебе людей. И совсем другое - целоваться с соперником собственного любовника на благотворительном вечере, посвященном сбору средств в помощь онкобольным детям. И это ты еще скромничаешь, Кларк.

О нет, они не просто тихонько поцеловались в темном уголке! Кажется, по-умному это называется петтинг, а как по нему - так обычная дрочка. Впрочем, нет - дрочил Оливер отменно. И целовался классно. Требовательно. Дерзко. Поцелуи Лекса были... волнующими... соблазняющими... порою даже издевающимися. Но покоряющие поцелуи Кларк открыл для себя лишь тем вечером, в темной кладовке. Квин целовал грубо, зло. Скользнул языком мимо губ и ворвался внутрь, буквально трахая его рот. И у Кларка снесло крышу. Он застонал, двинувшись ему навстречу. Оливер углубил поцелуй. Так продолжалось несколько мгновений, языки чувственно двигались вместе, бедра терлись друг о друга все сильнее, казалось, еще чуть-чуть и вспыхнут ярким пламенем, как вспыхивают от трения сухие ветки костра.

Не соображая, что творит, Кларк притянул Олли к себе за лацканы смокинга. Жалобно треснула дорогущая ткань. А руки Квина скользнули ему под рубашку. До боли сжали талию. Рывками поднялись выше. Пальцы впились в соски, а губы - в шею. Бесстыжий язык кончиком прочертил полоску к уху. Губы нежно поиграли с мочкой. Жаркое дыхание опалило ушную раковину. По телу Кларка сошла лавина предательской дрожи.

Когда они снова оторвались друг от друга, рука Оливера пробралась в штаны Кларка, его пальцы обвились вокруг бархатистой кожи твердого члена. Криптонцу показалось, что какой-то извращенец выпустил пулеметную очередь прямо ему в штаны. Он задохнулся, вцепившись руками в какие-то полки.

Оливер то увеличивал темп, то издевательски медлил.

- Черт, быстрее!

- Куда-то торопишься, Кларк? Не стоит, а то вдруг успеешь, - издевательский смех. Чужой издевательский смех.

Меньше всего на свете Кларку хотелось сейчас слушать издевки какого-то чужака, поэтому он просто наклонился и принялся нежно посасывать кожу Квина: шею, плечи, щеки и снова шею. Компенсируя бархатистость губ и шершавость языка остротой зубов.

Оливер резко увеличил темп. О боже, да! Вот так! Да, так! Еще чуть-чуть...

Кларк задрожал и кончил, выстрелив горячей и липкой спермой в руку «нового лучшего друга». Друг не заставил себя ждать с ответной любезностью.

Мать твою! Но Кларку было хорошо. Охренительно хорошо.

Ровно до того момента, пока Олли, поправив одежду, не открыл двери, впустив внутрь свет.

Кларк резко отвернулся. Зажмурился даже, лишь бы только не портить иллюзию.

Потому что в той чертовой каморке он трахался с Лексом. Это его руки он представлял на своем члене. Его губы выцеловывали узоры на его шее. Грубый неистовый Лекс. Лекс, потерявший контроль от страсти, которую зажег в нем он, Кларк. Без всяких суперспособностей, одними только прикосновениями. Давняя сексуальная фантазия. Осуществленная не тем. Не там. Не тогда.

Но Кларк всё равно цеплялся за нее, мощным хуком затыкая разбуженную слишком громкими стонами совесть. И боялся, что один неосторожный взгляд, всего одно слово разобьют его иллюзорную фантазию вдребезги. Если б мог, он и уши зажал бы.

Но Квин ничего не сказал. Не обернулся даже. Молча вышел из кладовки и больше Кларк его тем вечером не видел. А когда увидел - они сделали вид, что ничего не случилось. Ничего такого. Ну, такого, вы понимаете. Не понимаете? Ну так правильно, а что тут понимать, раз ничего такого не случилось.

Но Кларка не покидало ощущение, какая-то внутренняя уверенность, что тем вечером Оливер тоже трахался с кем-то другим. С кем-то, кто глубоко засел в его голове. Так глубоко, что даже дотошная Лоис не в состоянии его оттуда выколупать, хоть она и отличается редким даром - проклятьем - выкапывать на свет божий всё, что угодно. С кем-то, кто засел занозой и гложет, выгрызает изнутри. И Оливер его за это ненавидит.

Но от одной мысли о нем, даже в объятиях других, кончает как никогда.

 

Черт его знает, как ему удалось скрыть всё от Лекса. Лекса, подмечающего в любовнике малейшую мелочь. Лекса с его пронзительным взглядом и уже издевательским «Как ты себя чувствуешь, Кларк?» Его Лекса. Воистину, любовь слепа. А, может, он просто не хотел видеть. А Кларк, в свою очередь, не хотел, чтоб Лекс видел.

Но той ночью, в постели, он был вялый, апатичный. Слишком хорошо оттраханный другим. На следующую ночь ему, правда, стало стыдно: и за измену, и за слабость, и - особенно - за разочарование, мелькнувшее в глазах любовника прошлой ночью. Кларк честно попытался исправиться. Загладить вину. Кое-что из того, что он продемонстрировал Лексу той ночью, было из разряда фантастики. В прямом смысле. Ну, Кларк, он ведь не от мира сего, точнее не с этой планеты, так что воплощение фантастики в реальность - это как раз по его части.

Потом вина за измену опять дала о себе знать. Следом пришла вина за вину. И получился замкнутый круг. Идеальная геометрическая фигура неидеальных человеческих эмоций.

И ведь не сказать, чтоб эта ситуация его устраивала. Так почему же он ничего не меняет? Даже не пытается? Может, он скрытый мазохист? Кларк уже и сам не понимает.

Мама и Хлоя тоже не понимают. «Любовь - это доверие, Кларк», - повторяет мама в последнее время к месту и не к месту. Ага, мам, а еще это минет по утрам, и французские поцелуи за обедом, и вечерний флирт плавно переходящий в ночную прелюдию - со всеми вытекающими.

Нет, Кларк точно не рыба. Рыбы, они хладнокровные, а у Кларка от одного голоса Лекса - мурашки по коже. По коже, которую не берет Си-4. Но которая плавится под луторовскими пальцами, когда он играет на ней одному ему известную симфонию любви. Пусть даже любви - только плотской.

Любовь, она разная, мама...

 

***

Машина плавно затормозила перед рестораном. Опять ресторан. Опять вычурная роскошь и безвкусная еда за баснословные суммы. Опять деньги на ветер. Кларк подавил вздох и выскочил из машины сам, прежде чем шафер успел открыть ему дверцу.

Лекс подавлять вздох не стал. Хорошо у него получилось. Грустно и душевно. Черт, у Кларка опять первая стадия. Вина за измену. Значит, завтра будет вторая. Значит, послезавтра он опять будет ходить в раскорячку, разыгрывая из себя простого земного парня, который после этакой ночи любви и сидеть-то не может. Может, стоит-таки...

- Мистер Лутор!

К ним со всех ног неслась какая-то растрепанная блондинка. Голобосая. Чумазая. С абсолютно диким взглядом.

- Это была благодать божия, мистер Лутор! Благодать снизошла на меня!

- Рад за вас, мисс, - а по виду и не скажешь. Кларк уверен, будь у Лекса разрешение на ношение оружия, он бы уже пристрелил девицу как бешеное животное.

Небрежный жест, практически неуловимый для простых глаз, - и девицу уже теснит парочка мрачных амбалов. Охрана заведения. Своих амбалов Лекс с собой не возит. Из принципа, видимо. Мол, это мое царство и никто не смеет причинить мне тут вред. В родных стенах я неуязвим. Позерство. Но Лексу так нравится. А Кларку так удобней.

- Пойдем, - Лекс решительно берет любовника под локоть, желая как можно скорее убрать его подальше от потенциальной угрозы. Это он в здешних стенах неуязвим, а вот Кларк... За годы восхождения к власти и богатству Лекс хорошо усвоил, что истинные враги предпочитают бить по самому дорогому. И это далеко не всегда - твоя собственная жизнь. Может, всё же нанять Кларку охрану? Он, правда, против. Но ведь охрану можно сделать незаметной. Тайной.

А сейчас нужно просто увести его отсюда. А то от воплей этой припадочной уже закладывает уши.

- Дункан Эленмайер жив! Он жив во мне! И в вас! Он живет в вашей любви.

Лекс спотыкается на ровном месте. И теперь уже Кларку приходится поддерживать его под локоток. Поведение, недостойное Луторов. Но у Лекса железобетонная отмазка. И имя ей Дункан Эленмайер.

- Старина Дункан снизошел на вас, мисс? - голос хриплый и какой-то испуганный.

- Да! Это был он! Я знаю, это был он! Я почувствовала это!

- В таком случае это была не божественная милость, а бесовская одержимость. Обратитесь к экзорцисту. И срочно.

Девица потрясенно замирает.

- Как вы можете говорить такое, мистер Лутор? Он так любил вас!

Ну всё, с Лекса хватит!

- В гробу я его видал с такой его любовью! И вы рискуете отправиться вслед за ним, если срочно не примете меры! Советую вам как можно скорее забыть это имя. Обращайтесь к кому хотите: к экзорцисту, к шринку, к самому черту - но прибейте то, что живет в вас! И как можно скорее!

- А... любовь? - девчонка чуть не плачет. Пухлые губки растерянно дрожат. Личико кривит некрасивая гримаска. Правда редко бывает красивой.

Титаническим усилием воли Лекс берет себя в руки, стряхивает Кларка и медленно подходит к «одержимой». Его голос спокоен, почти безмятежен. Но почему-то всё равно вымораживает насквозь.

- Запомни, деточка, а хочешь - запиши: когда любят - не трахаются с другими, - и боковым зрением, почти интуитивно замечает, как дергается при этих словах Кларк.

Мир, сорванный с орбиты полоумной девчонкой минуту назад, наконец-то перестает вращаться. И замирает. Ужасающий в своей кристальной четкости. Твой личный Panasonic VS7, мать его.

Лекс поворачивается к Кларку. Как в замедленной съемке. Перестрелка двух ковбоев на Диком Западе. Мой маленький Билли Кид. Что ж ты так?

- В машину.

- Мы собирались в ресторан.

- А теперь мы собираемся поговорить. И я не хочу, чтоб об этом завтра писали все газеты. Так что погорим мы дома.

- Лекс...

- Ничего не в порядке, чтоб тебя. Можешь считать, что я прозрел. Озарение божье снизошло на меня! И я молюсь, чтобы я ошибался. Потому что твое поведение чертовски напоминает повадки нашкодившего кота...

- Лекс, успокойся. Пожалуйста.

- Черт, просто сядь в эту долбанную машину!

Кларк ныряет в салон лимузина. Лекс садится напротив, демонстративно отвернувшись к окну.

Если любовь - это доверие, мама, то, кажется, я только что лишился и того, и другого.

 

Продолжение следует... Только попозже...